Ты - моя ошибка (СИ)

- Понятно… - Ник тоже вздохнул. Отца он не видел семь лет, с той самой встречи. Нет, конечно, вспоминал, особенно когда сам стал папой. Вот в эти моменты в голове особенно ярко вспыхивали картинки прошлого. Никита из кожи вон лез, чтобы не быть похожим на старика. А отец… кажется, ему всегда было наплевать на своего ребенка. За семь лет ни разу не позвонил, не объявился. Он даже не знает, что стал дедом, и что у него растет такой крутой внук, во всех отношениях крутой. Никита души не чаял в ребенке. Все ему казалось, Данька самый лучший. А когда мальчишка притащил домой первую подделку из пластилина, так Новиков вообще от гордости расцвел.

- Вам адрес продиктовать? – ворвалась в мысли Никиты женщина.

- Да, давайте, - согласился он. Какой бы не был отец, он все же родной и никого кроме Ника у него нет. Лучше уж поехать сейчас, поговорить, чем после стоять и смотреть на черно-белую фотку на надгробье.

До больницы добрались быстро. Рома, к счастью, согласился тоже поехать. В палату не пошел, сказал, с детьми останется в холле. Нечего малым делать среди запахов таблеток, да и кто знает, о чем будет разговор отца с сыном. Никита молча поблагодарил, ему и самому не хотелось, чтобы Данька видел деда. Вернее хотелось, но страшно как-то. Вдруг старик наговорит ерунды, опять начнутся эти нелепые упреки, истерики. Данька ж не виноват ни в чем, плюс маленький, чего ему портить психику.

Однако возле палаты, Никита остановился и растерялся. Он опустил голову, нерешительно переступая с ноги на ногу. Совсем не похоже на него: трястись как пятилетка. Руки влажными сделались, сердце лихорадило, а вены, они словно натянулись как тонкие струнки. Кажется, еще немного и разорвутся.

Неожиданно дверь сама открылась, вернее ее открыла медсестра. Высокая женщина с круглыми щечками и добрыми глазами.

- Вы к Игорю Новикову? – спросила дружелюбным тоном дама в белом халате. В ответ Ник кивнул, и постарался тоже улыбнуться. Хотя уж больно вымученной вышла у него улыбка.

- Проходите, мы как раз только капельницу поставили.

- Благодарю, - кивнув, Новиков пропустил медсестру, затем сделал глубокий вдох и решительно шагнул в одиночную палату. Просторная светлая комнатка, телевизор на стенке, зеленая маленькая пальма на окне и запах перекиси вперемешку с валидолом. Старик не сразу заметил Ника, он смотрел куда-то вдаль безжизненными глазами. Совсем седой, морщинистый. Лицо его вытянулось, похудело, а пальцы едва обтягивала кожа. Казалось, он ни жив ни мертв. Просто существует или пытается существовать.

- Привет, пап, - произнес через силу Никита, подходя к кровати. Глаз отца дернулся, он моргнул, а его бледные губы приоткрылись. Видимо не поверил. Да что уж, Ник и сам не верил, что спустя семь лет они встретились при таких обстоятельствах. Хорошо еще не в морге.

- Ни… Никита, - тихо, почти не слышно, ответил отец. Голос его стал мягким, от былой уверенности не осталось и следа. Новиков взял стул и присел на него, прокручивая в голове, о чем им говорить.

- Выглядишь не очень, - начал издалека Ник. Старик пару раз моргнул, затем приподнял подушку над головой, и вновь уставился на сына. Он молча обвел его взглядом, словно останавливаясь на каждом участке коже, словно вспоминая то, что успел забыть.

- Я… не ожидал, что увижу тебя здесь, - наконец, сказал Игорь. Последние годы жизни он провел затворником. Продал большую часть имущества, и переехал в Азию. Самое сложное было расстаться с домом, где они с любимой женой были счастливы. Однако с каждым годом он все больше себя ненавидел. Во-первых, за сына. Мозгами понимал, мальчишка ни в чем не виноват. И как старается, как терпит горе-отца… Игорю было жаль Никиту, но он ничего не мог с собой поделать. Видел его и вспоминал жену. Она огнем врывалась в сердце, а за этим образом следовало безумие, которое мужчина никак не мог контролировать. Ему хотелось придушить ребенка собственными руками.

А потом пришло осознание – так жить дальше нельзя. В конце концов, не только себя Игорь губил этими чувствами. А еще девчонка, которую он ударил случайно. Она так смотрела, что у него ноги подкосились. Она любила его сына. Она хотела отогреть Никиту, подарить ему мир в красках, который отобрал Игорь вместе с женой. Вот тогда-то он и понял, надо что-то менять. Уехал в Азию, поселился в храме, раскрыл свое сердце монахам, самому себе. И плакал, и выл, и умереть хотел. Сперва было трудно, конечно, но со временем начало отпускать.

Тоска по жене сменилась на тоску по сыну. Иногда он вытаскивал черно-белую фотографию, где Ник был еще мальчишкой. Проводил по ней пальцами, поджимал губы, и мысленно надеялся, что уж у его сына жизнь не будет такой однополярной. Прожитые дни не радовали, но Игорь и не стремился жить. Завещание давно сделал, где оставил все, до последней копейки Никите. Поэтому молча дожидался конца.