Ты - моя ошибка (СИ)

Осознание пришло позже, когда Новиков почти усадил к себе на колени. Он не скрывает желаний, и одна мысль, что меня хочет кто-то вроде него, дико заводит. Однако потом будет больно, сердце разорвётся. Я должна остановиться. Секс – не любовь, продолжения не последует. Этот парень имеет каждую, для него я очередной триумф на деревянной полке.

Стой, Ульяна.

Приди в себя.

Очнись от сказочного дурмана.

Не целуй его.

Сила воли возвращается внезапно, я отталкиваю Ника, вырываясь из его объятий. Секунду смотрю на парня, на его пушистые ресницы, миндалевидный разрез глаз, прямой нос и припухшие губы. Безумно красивый. Наверное, Аполлон выглядел также, подобно запретному плоду. Меня тянет и прошибает током одновременно.

– Я тебе говорила! – с придыханием произношу, ощущая, как пульсирует венка на шее. Сердце отбивает сумасшедший ритм, в явном непонимании, почему поцелуи и прикосновения закончились.

– Ты меня целовала, – его губы растягиваются в насмешливой улыбке.

– Не правда! – возмущаюсь я. Отхожу от Новикова, беру аптечку. Мне нужно занять чем-то руки, иначе выдам себя по полной. Хотя, кажется, он итак понял. Он вообще слишком много понимает.

– Ну ладно, я тебя целовал. Какая разница? Что тебя останавливает? Секс – это приятно, ну во второй раз уж точно. Или постой, – Ник делает многозначительную паузу, заставляя перевести на него взгляд. – У тебя был кто-то после? Только не говори, что это тот урод, который тра*ался в туалете?

Мне вдруг становится стыдно. И нет, это не тот стыд, от которого прячут голову под ковер. Я теряюсь от воспоминаний, они нагрянули яркими вспышками. Ночь. Общага. Студенческая кушетка. Мои стоны. Его поцелуи. Безумие.

– Какая разница? – поджимаю губы, ощущая, что пальцы все-таки потряхивает. Закрываю аптечку. Надо уходить отсюда, мне не нужны очередные больные желания, после которых буду мечтательно страдать. Я – не дурочка.

– Значит, не было, – констатирует Никита запросто. Видит насквозь что ли.

– Кажется, дальше ты и сам справишься со своими ранами, – надеюсь, мой голос прозвучал уверенно. Разворачиваюсь и выхожу из кухни.

– Поэтому твой парень и тра*ахался с другими, – летит мне в спину. Новиков не выходит в коридор, он даже не видит меня – между нами стенка. Но его фразы задевают, режут по больному.

– Не можешь принять, что не все девушки будут раздвигать перед тобой ноги? – прикрикиваю, опускаясь на корточки, чтобы завязать обувь. Пальцы продолжают дрожать, и махинация со шнурками затягивается.

– Отнюдь, – Ник неожиданно появляется в проеме. Облокачивается одной рукой о дверной косяк, скользя по мне надменным взглядом. Забавляется. Я его забавляю, это читается в каждом движении, в его повадках. Он чувствует себя царем, я чувствую себя той, кого загоняют в угол – добычей.

– Ты, как и все, – продолжает Новиков. – Человеком двигают желания. Мы не далеко ушли от живности. Можешь пытаться сопротивляться, но твое тело говорит обратное.

– Если так, – поднимаясь с корточек. Натягиваю улыбку, становится обидно. Верно, в его глазах, я – как все. Сегодня есть, завтра нет. – То щелкни пальцем и утоли свою жажду. Не будет ведь разницы, Никита?

– Обратно не повезу. Не заблудись, Снежинка. – Новиков последний раз скользит по мне взглядом, в котором читается и желание, и насмешка. Затем уходит на кухню. Не прощается.

Меня будто бьет под дых такое отношение. В нем слишком много оттенков, но самый главный – Нику плевать. Он ничего не вкладывает в знакомство со мной, в помощь. Он делает только то, что хочется, только то, от чего получает удовольствие.

Обидно. Меня внезапно накрывает волна разочарования.

Хлопаю дверью, убегаю из дорогой квартиры. В ушах гул от разъяренного сердца, в воздухе звуки моих шагов. Расплакаться бы, но разве это подходящий повод? Ну, уж нет. Не сегодня. Не из-за этого бабника.

Глава 20 – Ульяна

Домой еду на такси, к счастью, на телефоне все еще работает яндекс. Водитель забирает меня быстро, почти не разговаривает, в салоне подвисает давящая тишина. Я едва высиживаю до нужной улицы, а стоит оказаться у подъезда, пулей выскакиваю на воздух. Холод ударяет по щекам, словно отрезвляющая пощечина. В груди лихорадит, но уже не так, однако от следов никуда не деться.

Легонько касаюсь губ, провожу по ним подушечками пальцев.

Это был последний поцелуй. Больше никогда. От дьявола-искусителя нужно держаться на приличном расстоянии. Банальное обещание мозгу, совести, но не сердцу. Оно назойливо требует непостижимого.

К себе на этаж поднимаюсь без особого желания. Переступаю порог квартиры, улавливая запах жареной картошки. Из кухни доносятся голоса матери с Валерой, кажется, они выпили. Устало вздыхаю и закрываюсь в спальне на сто замков, в надежде, что никто не потревожит. Сегодня было слишком много эмоций.