Ты меня предал

В результате из клиники я вышла в состоянии, близком к тревожному. Паника ушла, но не волноваться я не могла, даже после того как поговорила ещё и с Ириной Сергеевной — сразу, как вышла от Игоря Евгеньевича. Мне был нужен её заряд уверенности в том, что у нас всё получится.

Павел явно сразу всё понял по моему лицу, но вопросов задавать не стал, молча открыл дверь, помог сесть, опустился на водительское место сам и завёл машину.

А я… решила не молчать. Молчать — значит, думать, а думать сейчас — сильнее себя накручивать. А это нельзя ни в коем случае. Значит, надо разговаривать, и за неимением лучшего — с бывшим мужем.

— Ты бросил курить?

Да, вот так, о нейтральном. Ну, по крайней мере мне так казалось поначалу, что вопрос вполне нейтрален.

Павел вздрогнул от неожиданности — он давно привык, что я молчу рядом с ним и если говорю, то только отвечая на его вопросы. Но чтобы начать разговор самой… нет, такого ещё не бывало.

— Пытаюсь. Но пока не обольщаюсь. Я пытался уже несколько раз, держусь какое-то время, а потом срываюсь. Мой психотерапевт… — Бывший муж запнулся, а я, покосившись на него с недоумением, решила, что мне, должно быть, послышалось. Даже в то утро, когда Павел сделал мне предложение и признался в любви, я не была настолько удивлена.

Психотерапевт. Серьёзно?

— Ты…

Так, Дина, стоп. Не надо спрашивать. Спрашивать о таком — лишнее сближение, а тебе оно надо? Хотя, конечно, хорошо отвлекает от мыслей про гематому.

— Да, я хожу к психотерапевту. Давно уже. Изначально мать заставила, а потом и сам не пожалел. Не знаю, где бы я был сейчас, если бы не Сергей Аркадьевич.

Любовь Андреевна заставила, значит… Скорее всего, Павла накрыло после смерти дочери, возможно, даже пить начал. Тут я его не осуждала — подобные испытания сложно выдержать, а заливать горе вообще самый лёгкий способ справиться с болью. Психотерапевт — способ сложный, и от Павла я такого не ожидала. Наверное, он очень любил и ребёнка, и её мать, раз даже к врачу обратился.

Интересно, а меня он вообще любил, или так, просто к слову пришлось?..

— Ну и что говорит этот Сергей Аркадьевич о твоей вредной привычке? — вздохнула я, перебив собственные мысли, вредные и бесполезные. И обидные, к тому же. Мне действительно было неприятно думать о том, что Павел легко и просто вышвырнул меня из своей жизни, собрав вещи и свалив за один вечер, а из-за другой женщины и её ребёнка который год ходит к мозгоправу. Я-то себя тогда еле-еле по кускам собрала…

— Он говорит, что я начал курить во время сильного стресса, и с тех пор, когда возвращаюсь в подобное состояние, то возвращаюсь и в курение.

Ну да, логично. Но как это поможет?

— И как с этим справиться?

— С курением? — уточнил Павел и тут же пояснил сам: — Не с ним надо справляться, а со стрессом. С депрессией. Когда я смогу… в общем, кое-что смогу, то эта «пищевая привычка» отомрёт.

Я могла бы спросить про «кое-что смогу», но это означало бы движение навстречу, ненужное сближение, попытку понять бывшего мужа. Хотя что там понимать? Наверняка у них с его зазнобой всё было прекрасно и шоколадно, пока не умер ребёнок. Слёзы, горе, ссоры, расставание. А теперь на безрыбье можно и к бывшей жене вернуться, у неё тепло и вкусно кормят. Хотя неприятно, конечно, чувствовать себя виноватым и побитым щенком с грустными глазами, стресс, вот и курить начал.

Тьфу, гадость. Павел — это гадость. И если бы не моя беременность, я бы не позволила себе ни ехать в его машине, ни принимать от него помощь, ни разговаривать с ним вот так, почти мирно.

— Ясно, — кивнула я и всё же замолчала. Хватит с меня на сегодня откровенностей, и так окончательно испортила себе настроение.

Павел

У Динь что-то случилось, и это что-то произошло во время приёма в клинике. Павел понимал — спрашивать не стоит, жена на взводе, оттого и завела разговор в машине, надеясь отвлечься. Вот только говорить про его курение — плохая идея. Слишком уж болезненно оно связано с их разрывом. Уйдя от Динь, он и курить начал, и впервые в жизни набухался до потери памяти. Если бы не мать…

Павел не курил уже с неделю, но постоянно носил сигареты в кармане пальто, и, доведя Динь до квартиры и забрав на прогулку Кнопу, невольно потянулся за ними — нервничал. Но поморщился и опустил руку, постаравшись справиться с собой. Не надо усугублять, не поможет эта ерунда. Просто он до сих помнил ледяной голос Ирины Сергеевны, когда звонил ей в прошлый раз, и не горел желанием вновь его слышать. Но иначе было невозможно.

Она сняла трубку, хотя Павел понимал, насколько сильно он разочаровал врача своей Динь. И она наверняка предпочла бы не разговаривать с ним вовсе, но была слишком профессиональна, чтобы поддаваться подобным желаниям.

— Здравствуйте, Ирина Сергеевна, — выдохнул Павел в трубку и, дождавшись холодного «Я слушаю вас», продолжил: — У Дины какие-то проблемы? Она сама не своя после сегодняшнего приёма. Я побоялся спрашивать…