Ты будешь моей (СИ)

— Как бы там ни было, все равно мне кто-то хочет насолить… — я устало рухнула на стул в кухне, опомнившись, что даже руки не успела помыть.

— Ты догадываешься, кто это мог сделать?

Я пожала плечами и, поднявшись, направилась в ванную:

— Мамуль, заваришь чаю?

— Конечно, доченька.

Вымыв руки, я забрала из комнаты телефон и, убедившись, что закрыла входную дверь на замок, снова вернулась к маме.

— Сегодня с тетей Аней разговаривала, — начала мама, а я нахмурилась, — она сама позвонила.

— Удивлена.

— Я тоже. Но она была не в лучшем настроении.

— А что случилось? — я знала, что случилось, но хотелось услышать версию тети Ани, а точнее ее сыночка.

— Говорит, что Степен в сизо. Рука сломана. То ли подрался, то ли влез куда. Но я не удивлена, — мама махнула рукой и переставила чашки на обеденный стол, — сколько у него разных ситуаций было. Он же пакостливый, всегда людям гадости делал. Работать не хочет. Вот, наверное, и влез куда-то, где по шапке дали.

Я хохотнула и тут же прикрыла рот ладошкой. Знала бы мама, кто ему по шапке дал. Но говорить ей о случившемся я не хотела. Она бы переживала, что Степан мог мне что-то делать, а лишнее волнение маме ни к чему.

— Значит, заслужено получил, мамуль. Даже мало, я бы сказала! Тетя Аня сколько его на себе тянет? Ему двадцать восемь, а он за чужой счет живет. Позорище. Мне было бы стыдно.

— Аня винит себя во всем. Считает, что где-то не доглядела. А тут еще тюрьма. Три года могут дать ему.

— Ну, посидит, подумает. А там, может, к тому времени, как на свободу выйти, мозгов прибавится.

— Дай-то Бог, а то Аню жалко.

Я была согласна с мамой, тетю Аню жалко, но не ее сына. Степан мне знатно нервы попортил, и если бы не Захар, то дружок моего братца от меня бы и мокрого места не оставил.

Захар. Этот человек так много мне помог, что мне порой становится неудобно перед ним. Но как же я рада, что он снова и снова возвращается в наш дом. И боюсь представить, что однажды он влюбится и… не найдет времени для меня.

Интересно, а я бы могла ему понравиться?

Захар приехал около восьми вечера. Мама сразу же предложила ему поужинать. Я помогла накрыть на стол, а затем она оставила нас одних. Пока мужчина ел, я сварила ему кофе и тихонько подставила чашку ближе к нему.

— Юлька, не мельтеши, присаживайся.

Я кивнула и села по левую руку от него.

— Обрадовать нечем. Я не выяснил и вряд ли смогу узнать, чьи это художества. Дело в том, что написано через трафарет, и сама понимаешь, никто не скажет чьих рук дело. Разве полиция по отпечаткам, но уже поздно.

— Да нет, Захар, это было бы глупо идти в полицию из-за такого.

— Глупо не глупо, а ты присмотрись к Верке. У меня чуйка, что это она была.

— Зачем ей это?

— Завистливая она. Или ты еще не поняла, что никакая она не подруга тебе.

— Господи, я даже подумать не могла, что она может такое сделать.

— Я не утверждаю, кроха. Но нужно быть на чеку.

— Я понимаю. Я постараюсь держаться от нее подальше.

— Умничка. А вот начиненный перец очень вкусный.

— Мама старалась, — я улыбнулась, потому что понимала, Захар не лукавит, — положить добавки?

— С удовольствием.

Я взяла его тарелку и прошла к плите за добавкой. Пока накладывала, чувствовала на спине жгучий взгляд, и едва не уронила один перец. Стало жарко. Я не понимала, откуда во мне это ощущение, но я четко знала, что Захар смотрит на меня. Кажется, я скоро буду за километр его чувствовать. Ну вот как, как я могла в него влюбиться? Он же мне все равно никогда не ответит взаимностью.

— Захар! — произнесла громче, чем следовало бы, и поставила перед ним тарелку. — Захар, а… можно я задам тебе вопрос.

Присела рядом и схватила свой телефон, чтобы хоть чем-то занять руки и скрыть свое волнение.

— Задавай, кроха.

— Только ты ничего не подумай, ладно? Обещай, — я взяла его за руку, и он посмотрел мне в глаза, словно в душу заглянул. Но мне нравилось, что Захар воспринимал мои слова всерьез.

— Обещаю.

— Ладно. Скажи, ты бы… ты бы смог, ну предположим, смог бы влюбиться в такую, как я?

Боже, меня словно кипятком окатило — я это сказала. Так страшно и волнительно мне еще никогда не было.

Захар улыбнулся и, перехватив мою руку, сжал в своей ладони.

— Почему у тебя могут быть сомнения на этот счет?

Я пожала плечами и хотела отнять руку, но он не позволил.

— Так смог бы?

Сарбаев помассировал каждый пальчик, словно пытался меня успокоить. А потом, снова посмотрев мне в глаза, тихо произнес:

— Ты станешь моей, как только тебе исполнится восемнадцать.

Утро понедельника наступило слишком быстро. Но я, окрыленная тем, что случилось накануне, влетела в класс, ничего не замечая вокруг. Так счастлива была, как кажется, никогда. Хотя, я-то, по сути, впервые влюбилась, да еще и в кого? В самого Захара Сарбаева! Мамочки, да он же на двенадцать лет старше меня.

— Юлька, Юлька! — меня потрясли за плечо, и я выплыла из своих мыслей.

— Не Юлькай, ты же знаешь, я этого не люблю.

Я и вправлю не любила, когда меня так называли, и разрешать это делать только одному человеку. Захару. У него «Юлька» звучало как-то по-особенному.

— Оу, прости, я не знал, что ты такая цаца.