Ты бросаешь вызов? (ЛП)

— Я сказал, что сожалею, — пророкотал он с искренним выражением лица.

Я сузила на него глаза.

— Извинения не приняты, если они неискренни.

— Ты меня смущаешь, женщина. Сначала, ты хочешь, чтобы я извинился. Потом, когда я это делаю, ты говоришь мне не делать этого. Выбери что-то одно, Гарсия.

— Когда кто-то говорит, что ему жаль, он должен иметь это в виду. Извинения должны быть искренними, иначе это бесполезно и, честно говоря, пустая трата времени. Говори серьезно или не говори вообще. Я не принимаю пустых извинений.

Мэддокс поднял руку, прижав ее к груди.

— Иисус. Ты сурова, Сладкая Щечка.

— Во-вторых, ты беспрестанно меня раздражаешь, всегда преследуешь меня повсюду и находишь все причины, чтобы меня раздражать! Будь то в классе, за обедом или вне школы. Ты же знаешь, что личное пространство существует, верно?

На секунду он задумался, и я подумала, что он действительно обдумывает мои слова. Но потом он открыл рот, и мне захотелось его шлепнуть.

— Девушкам нравится, когда я нахожусь в их личном пространстве, — признался он, как будто это было самым очевидным.

— Полный себя и абсолютно самоуверенный. Список растет с ускорением.

— Значит, ты ненавидишь меня, потому что я уделяю тебе внимание? — Мэддокс достал из кармана пачку жевательной резинки, засунул одну в рот, прежде чем предложить мне.

Вопреки здравому смыслу, я взяла ее. Он предлагал; Мне нужно было что-то, чтобы отвлечь меня.

— Я презираю тебя, потому что не хочу того внимания, которое ты мне уделяешь.

— Что-нибудь еще? — Уголки его губ приподнялись, на лице появилась легкая ухмылка. В этом не было ничего насмешливого. На самом деле, он выглядел довольным.

— Ты продолжаешь называть меня Сладкой Щечкой, хотя я тысячу раз говорила тебе остановиться. И ты продолжаешь использовать ненормативную лексику. Ты груб, незрел и невнимателен к другим людям, — прошептала я.

— Но ты называешь меня Пуделем. — Это все, что он вынес из моей тирады?

— Я зову тебя Пуделем, потому что ты называешь меня Сладкой Щечкой. Я верю, что в любви и на войне все справедливо.

Он подошел ближе, наклонив голову, чтобы прошептать мне на ухо.

— И что между нами? Любовь? Или война?

— Война, — сказала я сквозь стиснутые зубы.

— Я одобряю, — сказал он слишком быстро, лопая жвачку. — Что-нибудь еще?

— Да, — я практически закричала. — Ты. Поцеловал. Меня.

— Ах. Значит, ты ненавидишь меня, потому что я украл твой первый поцелуй?

Он так думал? Это маленькое дерьмо.

У меня вырвался вздох, и я провела рукой по лицу, пытаясь прогнать холод.

— Это был не первый мой поцелуй, Мэддокс. И я презираю тебя за то, что ты сделал это без моего разрешения. Это… было неприемлемо.

Он потер щеку большим пальцем и покачал головой, все еще улыбаясь.

— Проклятье. У тебя много правил.

Мои губы скривились.

— И я полагаю, ты из тех, кто ненавидит правила?

Мэддокс одарил меня злой улыбкой.

— Я нарушаю их, Лила. Я люблю нарушать правила.

— Это заставляет тебя чувствовать себя более мужественным? — издевалась я.

— Нет. Это заставляет меня чувствовать себя живым. — Его признание заставило меня замереть, и я уставилась на него, следя за выражением его лица в поисках лжи, но все, что я увидела, была искренность.

На мгновение перед моим мысленным взором пронеслось болезненное лицо Мэддокса: снаружи, на морозе, он сидит на скамейке и выглядит таким потерянным. Раньше я не хотела этого признавать, но в Мэддоксе было что-то, что меня действительно заинтриговало.

Я не могла забыть это выражение его лица, оно запечатлелось в моих воспоминаниях. Мэддокс Коултер был не просто звездным квотербеком Беркшира. Он был сложной загадкой, и мне хотелось разорвать его на части, слой за слоем, чтобы изучить его, проникнуть в его душу и узнать все его секреты.

Порыв ветра пронесся мимо нас, и я быстро пригладила волосы. На этот раз я не смогла сдержать невольную дрожь, которая пронзила меня. Мэддокс заметил это и нахмурился, сдвинув брови.

— Почему на тебе нет подходящей куртки?

Я обняла себя, потирая руки вверх и вниз по рукам.

— Я не думала, что будет так холодно. Я думала, свитера будет достаточно.

Прежде чем я успела закончить фразу и понять, что происходит, он скинул куртку и притянул ее ко мне.

Я подозрительно посмотрела на куртку.

— Что ты делаешь?

Мэддокс обвел пальцем мое запястье и притянул ближе. Он накинул куртку мне на плечи и пристально посмотрел на меня, его лицо было суровым, пока я не поддалась и просунула руки в рукава.

— Согреваю тебя. Я мужчина, Лила. Я знаю, что я тебе не нравлюсь и ты считаешь меня абсолютным засранцем.

Его губы дернулись, когда я усмехнулась.

— Ладно, иногда я бываю засранцем.

Я посмотрела на него.

— Ты серьезно?

— Хорошо, всегда. Но я все еще знаю, как правильно обращаться с дамой.

Правильно обращаться с дамой? Ну и шутка.

Но все же… на душе стало тепло. Его запах все еще был тяжелым на куртке, и я закусила губу, когда заметила, насколько хорош был его запах.

Мэддокс застегнул для меня куртку и подтянул воротник выше и ближе, так что моя шея была прикрыта.

— Вот. Достаточно уютно?