Ты бросаешь вызов? (ЛП)

Чувствуя себя более одинокой, чем когда-либо, я нырнула под воду с головой и снова вынырнула, чтобы подышать воздухом, надеясь, что холод ослабит жар моего тела и прояснит мой разум.

Это не сработало.

Я медленно выбралась из воды. Мэддокс сидел на песке, все еще полуголый, спиной ко мне. Мое горло перехватило от эмоций, которые я не могла объяснить, и я уселась с ним на песок. Спина к спине, лицом в разные стороны. Я смотрела на волны, позволяя им успокоить мое кровоточащее сердце.

Через некоторое время наше дыхание выровнялось, наши тела больше не были мокрыми от купания нагишом. Мэддокс прочистил горло. Я повернула голову в сторону, держа наши спины прижатыми друг к другу. В поле зрения появилась его рука.

Он показывал мне свой мизинец.

Боже, Мэддокс.

Непролитые слезы затуманили мое зрение.

— Друзья? — спросил он низким голосом.

Я обхватила его своим мизинцем.

— Друзья.

Мы оба солгали себе, но так было лучше. Это должно было быть.

***

Мэддокс

Низкий стон вырвался у меня прежде, чем я смог остановиться. Схватив подушку, я накрыл ею лицо, а моя рука потянулась к члену. Это было так неправильно; я не должен хотеть ее. Не так. Никогда.

Так. Блядь. Неправильно.

Прошлой ночью наши тела прижались друг к другу в воде под ночным небом — я чуть не потерял контроль. Я почти трахнул ее, прямо там.

И на мгновение я подумал, что Лила собирается позволить мне.

Мы оба приближались к чему-то опасному, и я не знал, как остановиться.

Потому что я мог думать только о ее губах — о том, как они расходятся, когда она произносит мое имя; ее глаза — как они темнеют, когда она смотрит на меня. Ее гладкая шея — так, как мне хотелось укусить ее мягкую плоть и оставить на ней свои следы. Ее руки… как я задавался вопросом, как они будут ощущаться вокруг моего члена. Ее чертовы сиськи, маленькие и задорные, идеально подходят для моих рук. Она была создана для меня.

Бляяядь.

Я сжал свой член ладонью, сжимая его у основания, прежде чем накачать всю длину кулаком.

Она была в комнате, смежной с моей. Стены были такими тонкими, что она наверняка могла слышать, как я дрочу. Но я не мог остановиться. Я пытался, черт побери. Я пытался.

Мне было тяжело, больно и… я хотел ее. Больше, чем я когда-либо хотел чего-либо в своей жизни.

Я вздрогнул, представив, как засовываю два пальца в ее сладкую киску. Она сжималась вокруг меня, стонала, и я вырывался, дразня ее, пока она не начала корчиться от желания, прежде чем засунуть те же два пальца ей в рот и потребовать, чтобы она попробовала себя.

Такие грязные, грязные мысли.

Из меня полились рваные, гортанные стоны, и я заглушил их подушкой. Я дрочил свой член кулаком, злясь на то, что чувствую, но переполненный такой сильной потребностью, что не мог заставить себя остановиться. Мышцы моих бедер напряглись, мой член стал тяжелым и набухшим в моей ладони, когда я приблизился к своему освобождению.

Так. Блядь. Неправильно.

Так. Блядь. Правильно.

Толстые потоки спермы брызнули на мой живот и покрыли мою ладонь, когда я кончил, струя за густой струей, и я продолжал сжимать свой член, накачивая его, пока мое тело не дернулось, и с моих губ не сорвался рваный, задыхающийся стон.

— Лила.

ГЛАВА 36

Лила

Непонятное давление между нами становилось все труднее игнорировать. Через месяц после нашего пребывания в Калифорнии, которое было напряженным и неловким, ситуация между мной и Мэддоксом оставалась прежней.

Мэддокс стал жестким, и расстояние между нами увеличивалось.

Я хотела бы найти способ все исправить, но было ясно, что назад дороги нет, как бы ни хотел один из нас.

Я сидела на диване, уставившись в телевизор, хотя на самом деле я не смотрела на экран, когда Мэддокс вошел в мою квартиру. У него было пустое выражение лица, а в руке он держал лист бумаги. В последний раз мы виделись два дня назад, после последних экзаменов. Этот семестр был официально закончен.

— Мы едем в Париж, — объявил он. — Я и ты.

Я и ты. Я чуть не рассмеялась, холодным, лишенным юмора смехом. Раньше это было мило, когда мы так говорили, но теперь это причиняло боль.

Я и ты. Но надолго ли, Мэддокс? Мы уже были на грани разрыва.

— Париж, почему? — прохрипела я, прежде чем прочистить горло. Я не хотела, чтобы он прочитал эмоции на моем лице.

— Через четыре дня у меня день рождения. Дорогой папочка подарил мне билеты в Париж. Точнее, он прислал их мне по почте.

Это означало, что его родители явно не планировали провести день рождения Мэддокса вместе с ним. За все годы нашего знакомства я ни разу не видела, чтобы его родители праздновали его день рождения. Ни объятий, ни любви, ни ласки. Это меня злило, так злило то, как они всегда обращались с Мэддоксом.

Он заслуживал лучшего.

Он не был таким сложным, как все думали. Мэддокс Коултер был просто непонятым мальчиком, который нуждался и заслуживал того, чтобы кто-то боролся за него, чтобы показать ему, что он того стоит.

И я собиралась стать этим человеком. Даже если я не смогу стать его девушкой, я стану, по крайней мере, его лучшим другом.