Ты

– Пожалуйста. – Я протягиваю чек.

– Спасибо, – шепчешь ты. – У вас классный магазин.

Ставишь подпись. Твое имя – Джиневра Бек. Очень поэтично – ну у тебя родители и придурки… Джиневра! Серьезно?

– Спасибо, Джиневра.

– Все зовут меня Бек. Джиневра – слишком длинно и вычурно.

– Ого, Бек, я представлял тебя гораздо брутальнее. Всегда хотел сказать, альбом «Митнайт вулчэрс» – просто чума.

Ты забираешь пакет с книжками, не отводя взгляда, потому что хочешь видеть, как я смотрю на тебя.

– Да-да, Голдберг.

Ты прочитала мое имя на бейджике.

– Все зовут меня Джо. Голдберг – слишком длинно и вычурно.

Мы смеемся. Я тебе тоже понравился, иначе ты не стала бы читать мое имя.

– Может, и «Западное побережье» прихватишь?

– Нет, берегу ее на потом, она у меня в отдельном списке – для дома престарелых.

– Что-то типа «успеть перед смертью»?

– Нет, совсем другое. Это не про то, чтобы хоть раз прыгнуть с парашютом или побывать в Нигерии, а скорее прочитать «Западное побережье», посмотреть «Криминальное чтиво», послушать последний альбом «Дафт панк»…

– Не могу представить тебя в доме престарелых.

Ты краснеешь. Точь-в-точь невинный поросенок из «Паутинки Шарлотты». Я окончательно влюбляюсь.

– Пожелаешь мне хорошего дня?

– Хорошего дня, Бек.

Улыбаешься.

– Спасибо, Джо.

Ты пришла сюда не за книгами, Бек. Ты называла меня по имени. Улыбалась, слушала, болтала. И расплатилась не наличными или дебетовой картой. На чеке осталась твоя подпись. Вот она, передо мной. Я прижимаю палец к еще влажным чернилам, и твое имя отпечатывается у меня на коже.

2

Я узнал об Эдварде Эстлине Каммингсе так же, как большинство моих наиболее чутких и умных сверстников: из самой романтичной сцены в одном из самых романтичных фильмов всех времен: «Ханна и ее сестры» Вуди Аллена, где ньюйоркец-интеллектуал Элиотт (в исполнении Майкла Кейна) признается в любви сестре своей жены (в исполнении Барбары Херши). Ему нельзя действовать в открытую, поэтому он караулит девушку и подстраивает случайную встречу на улице. Тонко, умно, романтично – ради любви можно потрудиться. Вместе они идут в книжный магазин – улавливаете параллель? – где он покупает ей книгу Э. Э. Каммингса и просит прочитать стихотворение на странице сто двенадцать.

Потом нам показывают, как она сидит одна у себя на кровати с книгой, а он стоит у себя в ванной и думает о ней. Мы слышим, как она читает. Моя любимая строчка: «Ни у кого, ни у дождя даже, нет таких маленьких рук».

Кроме тебя, Бек. За эти несколько дней я узнал все. Ты часто пускаешь в ход свои маленькие ручки, и это вновь напомнило мне о «Ханне и ее сестрах»: в одной из сцен Миа Фэрроу дразнит Вуди Аллена, что безудержная мастурбация его загубит. С тобой, я надеюсь, такого не случится.

Проблема лишь в том, что нас вряд ли поймут. Узнай кто-нибудь, что ты кончаешь по три раза за ночь в полном одиночестве, а я наблюдаю за тобой также в полном одиночестве, и меня сочтут извращенцем. Однако люди в большинстве своем – конченые идиоты, которые любят дешевые секреты и ни разу не слышали про Полу Фокс и «Ханну и ее сестер». Так что, Бек, к черту этих уродов, верно?

Мне нравится, что ты предпочитаешь справляться сама, а не наполняешь свой дом и вагину чередой убогих придурков. Ты – живое опровержение тошнотворной банальщины о засилье беспорядочных половых связей. У тебя есть принципы, и имя твое – Джиневра. Ты ждешь того самого – Единственного. Готов спорить, так и говоришь про себя «Единственный», когда мечтаешь о нем. Обо мне. Люди нетерпеливы, они хотят все и сразу, а ты – с такими маленькими руками – готова ждать.

Да будет благословенно имя твое. На наше счастье, в мире оказалась не так уж много Джиневр Бек. Точнее, всего одна.

Первое, что я должен был выяснить, – откуда ты родом, и, хвала Интернету, теперь, Бек, я знаю о тебе все. Найти твой профиль в «Твиттере» не составило труда:

«Джиневра Бек

@TheUnRealBeck

Не держу невысказанных мыслей. Сочиняю истории. Читаю истории. Болтаю с незнакомцами. Нантакет[1] – мой дом, Нью-Йорк – содом».

На других сайтах нашлись откровенные посты (или эссе, как ты их называешь) в блогах, недвусмысленные дневниковые записи (или рассказы) и пронзительные стихи.