Two Weeks (СИ)

– Я слишком устала от недосказанности, лучше говори, правда. Всё, что хочешь, даже если думаешь, что это меня ранит. Я заслужила.

Он с улыбкой встал из-за стола и предложил мне руку, в которую я покорно вложила свою ладонь. Женя потащил меня в спальню, что меня порядком удивило, но, как оказалось, в его мыслях (в отличие от моих) не было ничего пошлого: парень лишь уложил меня на кровать, а сам устроился рядом. Его голова покоилась на моей груди, а тёплые руки так крепко обнимали моё тело, что мне снова захотелось заплакать: такой нужной и защищённой я себя давно не чувствовала.

– Я хочу начать с того, что я совсем на тебя не злюсь, – прошептал парень, прикрывая глаза и прижимаясь ещё ближе. Я зарылась пальчиками в его волосы, перебирая жёсткие пряди, отчего он растянул губы в улыбке. – Во всяком случае, за год я поостыл. Первые несколько месяцев после отъезда я каждый день на ночь представлял, как вернусь в Россию и выбью из тебя всю дурь. Буду таскать тебя за волосы, громко-громко кричать и жёстко трахать. Наказывать, – его слова вызвали лёгкую пульсацию внизу живота, что я совершенно не контролировала. – А потом, каждый раз созваниваясь с тобой в скайпе, я видел, что ты жалеешь. Я не могу залезть к тебе в голову и понять, что там творится. У тебя совершенно иной взгляд на жизнь, но в какой-то момент я понял, что ты ведь правда поступила так ради меня. Поэтому последующее время на ночь я представлял, как тебя целую. Долго. И слишком нежно.

Словно в подтверждение своих слов Женя поднял голову с моей груди и прижался своими губами к моим, даря мне медленный чарующий поцелуй, отдающийся дрожью внутри. Медленный и короткий.

– Почему ты остановился? – тихо прошептала я, понимая, что выгляжу ужасно жалко. Потому что снова поддаюсь собственным желаниям. Потому что не могу контролировать себя рядом с ним.

Потому что так сильно хотелось прижать его к себе ещё ближе.

– Ась, скажи мне, что у тебя никого не было за всё это время.

Не спрашивал, лишь просил подтверждения.

– Разве это имеет значение?

– Нет. Но я хочу знать.

– Никого не было, Жень. Я даже не пробовала ни с кем, потому что ты, чертёнок, никак не хочешь меня отпускать, – я улыбалась, оглаживая его скулу, и совсем не удивилась, когда почувствовала тёплые дорожки слёз на своих щеках. Кажется, всё то, что сейчас творилось внутри, хотело вырваться наружу.

Куликов улыбнулся, подтягиваясь чуть выше, и дотронулся лбом до моего лба.

– Плевать на всё, слышишь? Плевать на всё, что было во время твоей практики, плевать, что произошло с нами за этот год: я так чертовски счастлив от того, что просто могу обнимать тебя сейчас. Ты даже не представляешь насколько.

– Я представляю, Жень, – я притянула его голову к себе, увлекая парня в длинный волнующий поцелуй, заново вспоминая вкус его языка, который так умело ласкал мой язычок.

Было восхитительно чувствовать, как его горячая ладонь сжимает мою ягодицу, а влажные губы ласкают чувствительную кожу шеи. Куликов оторвался от меня всего на пару секунд, чтобы стянуть с себя футболку: я невольно загляделась рельефом его тела.

Я чувствовала, что его нежность норовит смениться животными инстинктами, потому что уже в следующее мгновение Женя задрал край моей домашней майки и начал выцеловывать кожу моего живота, лаская руками мои бёдра. Ему сносило крышу не меньше, чем мне: брюнет прикусывал мою кожу зубами, пробовал её на вкус, словно боялся, что я исчезну, и хотел запомнить всё до мельчайшей детали.

Я дрожала и всхлипывала, потому что тело, изголодавшееся по мужским прикосновениям, реагировало на них особенно остро.

Нет, не так.

Тело, изголодавшееся по его прикосновениям.

– Блять, Ася! – его внезапный выпад заставил меня вжаться головой в подушку и испуганно захлопать ресницами: парень навис надо мной, глядя то ли с яростью, то ли с вожделением. – Скажи, как ты могла пожертвовать всем этим ради какого-то бреда? Неужели ты не чувствуешь, как всё внутри выворачивает, а? Сука, я надышаться тобой не могу. И мне так хреново от того, что я даже не могу нормально сказать словами, что я чувствую.

– Мне не казалось это бредом. Я знала, что ты будешь счастлив там, в Лондоне. Что найдёшь новых друзей. И девушку.

– Ты слишком много на себя берёшь, Шолохова, – он впервые назвал меня по фамилии. Я почувствовала себя его ученицей, – о каких девушках идёт речь? Знаешь, когда я последний раз любил женское тело?

– Когда? – всё же спросила я, хотя не была уверена, что хочу знать ответ.

– Это было прекрасное апрельское утро, в которое мой отец сообщил мне, что я должен поехать учиться в Лондон.

Его слова действительно ввели меня в ступор: мне совершенно не верилось в то, что он не прикасался больше ни к кому, кроме меня.

Но я знала, что он не врал.

Потому ещё крепче прижала его к себе, обхватив ножками его бёдра, и снова поцеловала. Поцеловала так, чтобы он понял: больше я не намерена отвлекаться на разговоры, потому что хотела его, как обезумевшая.

И судя по тому, как нетерпеливо парень стянул с меня пижамные шорты, я поняла: сам он сдерживаться тоже уже не может.