Творцы русской идеи

На право надейся, а сам не плошай! Когда нет моральных устоев, ничто не поможет, рухнет любое право. Совместима ли политика с моралью? Безусловно. Более того, истинная политика не может сделать ни шага, не присягнув заранее морали. Кант, который придерживался такого мнения, указал и гарантию моральной политики — гласность. Именно гласность решает и кантовскую антиномию демократии, предотвращает возможные злоупотребления ею. Нет демократии там, где тайком от имени народа творится беззаконие, демократия только там, где действуют открыто, творя народное благо.

Гласность — великое благо. Отмена цензуры открыла глаза на сущность режима. Стало ясно, что виноват не только Сталин, но и его предшественник «со товарищи». Открыто заговорили о послеоктябрьском антирусском геноциде и о других наших бедах.

Увы, все переходит в свою противоположность, «разум становится безумием, благодеяние — злом» («Фауст»). В недобросовестных (аморальных) руках печать, радио, телевидение превращаются в средство массовой дезинформации, в орудие манипуляции сознанием. Голос комментатора — не глас Божий. Как можно верить телевещателю, который уверяет, что расстрел парламента — лучшее средство укрепить народовластие?

Русские склонны к покаянию: чувство вины — основа морали. Расставаясь надолго или навсегда, русский просит простить его: «прости, прощай» (немец в подобных случая просто желает всего хорошего — Lebwohl), но без предела каяться нельзя. Чтобы рана зажила, надо, очистив, оставить ее в покое.

В 1947 году довелось мне видеть на сцене театра имени Геббеля (Берлин) пьесу Сартра «Мухи» — парафраз «Орестеи» Эсхила. История о том, как сын царя Агамемнона Орест отомстил убийцам своего отца, убил мать Клитемнестру и ее сообщника Эгисфа, который захватил трон Агамемнона.

Сартр использовал древний сюжет для экзистенциалистских размышлений о свободе личности. Режиссер Юрген Фелинг перенес акцент на актуальную для послевоенных немцев проблему вины и покаяния. Перед зрителями гнетущая картина города Аргоса, проклятого богами за совершенное в нем цареубийство, — стены домов испачканы запекшейся кровью (а может быть, экскрементами), люди в траурной одежде, и висит над городом черное солнце. Боги Аргоса (и царь Эгисф)ловко держат народе оцепенении, нагнетая истеричное состояние непрерывного самооплевывания. Режиссер как бы говорил: да, мы, немцы, несем ответственность за фашизм, но нельзя без конца тыкать нам это в лицо, дайте передохнуть, взгляните на себя.

Сегодня нас, русских, обвиняют в смертных грехах, — действительных и мнимых: мы приняли Ленина, затем Сталина, затем Брежнева, мы империалисты и захватчики. Гитлер всего на несколько недель опередил нас. Мы — антисемиты, антигрузины, антибелорусы и т. д. и т. п. Мы должны только каяться, каяться и каяться, посыпать голову пеплом и рвать на себе рубашку. Мы действительно попали в беду, но, чтобы покончить с ней, чтобы вырваться из трясины, нужны ориентиры, нужны опоры, в том числе и в истории. Нельзя жить одной «чернухой». Неужели в прошлом у нас все черным-черно и не на что опереться?

* * *

Я пишу эти строки в дачном поселке под Москвой. Чем ближе конец главы, тем явственнее понимаю, что придется вернуться к началу, к автору формулы русской культуры Уварову. Что мы знаем о нем? Получивший аттестат зрелости (проверено на внуке) даже не слышал такого имени. Юноша с дипломом гуманитарного факультета (тоже проверено) усвоил привычное — «реакционер». Где я последний раз встречал это клеймо? Да, у нашего закордонного поучителя, знатока закулисной советской истории Авторханова. Его книга «Империя Кремля» издана в Вильнюсе в 1990 году. Автор упоминает Уварова в ряду с другими «крайне реакционными идеологами царизма»¹⁸. Вот так работают «прогрессисты». Ну хоть бы факты какие привел; нет, реакционер, и баста. Шпет у меня под рукой, но у него я все взял. За остальном придется ехать в Москву: копаться в справочниках и в старой периодике. Насколько мне помнится, последняя биографическая заметка об Уварове была в «Русском архиве» в 1871 году. А может быть, есть что-нибудь новое? Зарубежное? Поездки в Москву не избежать.

Бывают, однако, совпадения! Или тут рука Провидения? Написал предыдущий абзац, вышел подышать свежим воздухом. Соседка — профессор русской истории — поливает клумбу, рассказывает моей жене о поездке в Америку: привезла много интересных книг, в том числе биографию Уварова — не верю ушам своим! Какого Уварова? Того самого? Сергея Семеновича? Через пять минут сокровище в моих руках. На суперобложке портрет: представительный сановник средних лет, высокий лоб, правильные черты лица, глубоко посаженные умные глаза, открытый взгляд. Книга называется «Истоки современного русского образования: Интеллектуальная биография графа Сергея Уварова (1786–1855). Вышла в 1984 году. В книге 348 страниц, библиография содержит шестьдесят наименований изданных работ Уварова. Автор — Синтия Уиттакер, профессор Нью-Йоркского университета.