Творец

– А как ты можешь запомнить все это? Ты же не записываешь. Ты же вообще никогда и ничего не записываешь. Вот к примеру про снежинку, я же тебе сотню раз рассказывала про мою снежинку. Про единственную в своем роде. Как я жду всегда ее прилета. Стою зимними вечерами и задрав голову вверх, жду прилета ее, моей и только моей снежинки. А знаешь, у каждого же есть она, его снежинка. Она прилетит к тебе, и умрет на твоей ладони. Потому что для тебя понимаешь, для тебя.

Очнись. Лернон.

ОЧНИСЬ!!!!

И глаза, я буду помнить только глаза. Это все что останется в моей памяти. А ты? Что будешь помнить ты? Руки? Губы? Слова? Сколько нужно сказать слов, чтобы остаться в памяти? А я буду помнить только глаза, они не могут врать, и не надо опускать их вниз…не надо…ты же не бросишь меня….а?

-Что? Что ты имеешь в виду? – шептал сквозь пелену Лернон, – где ты? ГДЕ ТЫ?

ОЧНИСЬ,ОЧНИСЬ,ОЧНИСЬ.

– Очнись, ну, как ты себя чувствуешь?

 Я открыл глаза. Девушка в белом халате пристально и улыбчиво смотрела на меня. Она прощупала своей легкой рукой пульс на моем запястье и снова переспросила, –  как ты себя чувствуешь?

– Голова немного кружится, сухо ответил я, –  а в общих чертах, вроде нормально.

– Значит так, девушка достала отчет по погружению и начала монотонно и слаженно декламировать. На этот раз в состояние ты ушел быстро, в последние разы ты вообще уходишь довольно таки скоренько. Здесь у нас проблем уже нет. Я рада. А вот дальше проблемка. Как только ты доходишь до встречи с ней, все у тебя обрывается. Задача твоего погружения избавиться от этих переживаний, просто встретится с ней, и поговорить, возможно, предварительно пережив прошлое.  Кстати,  что там с прошлым?

– Она умерла, три года назад, сухо ответил я.

– Значит, мы моделируем ее проекцию, как живую. Но пойми, когда ты начал писать вместе с ней, тебя начало перетягивать в ее сторону, а это нарушение, ты же так с ума сойдешь. И даже я не помогу, вот и приходиться тебя вытаскивать искусственно.

-Что же теперь поделать?  Я постоянно моделирую ее с одной и той же фразой. Она все время снится мне и шепчет. Не оставляй меня одну не оставляй меня одну.

– Давай, давай попробуем еще разок. Ну, закрывай глаза.

 Она медленно ввела мне препарат внутривенно, и тихо начала говорить.  Любовь это в прошлом. Любовь, это сложно.

Любовь это…

***

 Возле кушетки где лежал Лернон стояла медицинская сестра и доктор.  Доктор аккуратно снял очки и спокойно спросил:

– Сколько на этот раз он пробыл в состоянии?

-Четыре дня, – рапортовала сестра, проверяя приборы.

– Сколько на этот раз убил? – так же спокойно спросил доктор.

-Как всегда, – улыбнулась она, – правда для меня до конца не ясно, почему он их убивает?

– Просто, – спокойно ответил доктор, – он создает ее проекцию, или это его подсознание ее создает, что в сущности не имеет значения. И, так как целью нашей является частичная, точнее выборочная потеря памяти. Он ее и убивает. А как он ее еще должен забыть, по-вашему?

– Вы доктор, вам виднее.

– То – то же, – нравоучительно сказал доктор, – суть моего метода проста. Ко мне обратился некий господин Лернон. Просьба его была проста. Он очень хотел забыть какую то свою возлюбленную. Его любовь была очень мучительна и не давала ему покоя. Я погрузил его в состоянии транса. И его подсознание само начало придумывать различных персонажей. Все смешало в кучу и детство и взрослую жизнь. Только вот все эти персонажи и есть он сам. То есть наш Лернон. И каждый раз появляется ОНА. И Лернону приходится убивать ее. А потом самому же и расследовать убийство. Гонятся за творцом, то есть за самим собой. Самому себе в желтом доме диктовать письма и самого себя арестовывать.

– Что-то чересчур все запутано. Не проще было просто стереть ему память?

– Отнюдь милочка, – парировал доктор, – я только запускаю процесс. А как отреагирует подсознание пациента, я предугадать не в силах. Вот Лернон реагирует так.

– Тогда продолжим, доктор, – обратилась к нему сестра и набрала в шприц очередной препарат.

– Давайте милочка доведем все до абсурда, – зло-радостно улыбнулся доктор и сам воткнул приготовленный шприц в систему пациента, – ему осталось убить последнюю, кстати, она уже на подходе!

***

Лернон очнулся. Он лежал на полу, мокрый и испуганный. Над ним стоял майор и неспешно лил ему на голову воду из графина:

– Что, лучше стало?

– Спасибо, – безжизненно прошептал Лернон и поднявшись уселся на свое прежнее место.

В это мгновение в кабинет вошла я. Лернон обернулся и лицо его похолодело. Руки задрожали. Я смотрела на него и плакала.

– Что – то не так? – заинтересованно спросил майор.

– Это он,– тихо прошептала я, – мой мужчина. Тот, что передавал мне письма. Тот, с которым я встречалась в новогоднюю ночь,– слезы застилали мне глаза и я не могла с ними бороться. Боже, как же я была рада его видеть. Именно сейчас. Не смотря ни на что.

– Катя?! – Тихо и ошарашено  проговорил  Лернон и схватив со стола шариковую ручку, бросился в мою сторону.