Твоя случайная измена (СИ)

На кухню я не иду. Отправляюсь в прихожую. Там, включив свет, принимаюсь искать свой потерянный клатч. Не идти же с «хозяйственной сумкой»! Он, как назло, лежит там, наверху, где валяются всякие вещи, давно позабытые мной.

Обувь я отыскала. Каблук — не моё! Разучилась ходить на таких. А ведь раньше ходила? Правда, каблук небольшой, и устойчивый. Сажусь, чтобы их застегнуть. Ремешки цепко держат за щиколотки, а игривые бантики украшают носки.

— Ты куда-то собралась? — слышу над головой голос мужа.

Илья стоит, прислонившись к стене и сложив на груди полуголые руки. Футболка навыпуск, на штанине пятно. Такой его видит любовница? Или к ней он приходит нарядным и благоухающим?

— Да, меня ждут, — говорю я спокойно.

Встаю, поправляю своё декольте. Ложбинка чуть-чуть приоткрыта. Я специально оставила этот зазор между пуговок. С виду прилично, но будоражит, если увидеть вблизи…

— Подай, пожалуйста, клатч, а то я не достану, — прошу, указав пальцем на верхнюю полку в шкафу.

Самойлов стоит без движения. Жуёт свой пельмень.

— Тебе трудно? — произношу я с упрёком.

Наблюдаю, как борются в нём неуступчивость и джентльменский апломб. Он всегда доставал с верхних полок, когда я просила. И в этот раз тоже достал! Но с таким снисходительным видом, как будто, и вправду, перетрудился.

— Спасибо, — благодарю я, и даже слегка улыбаюсь.

Вынимаю из сумочки всё, что может пригодится. Помаду и зеркальце, расчёску и «палочку» нежных духов. Открыв последнюю, брызгаю только разочек на волосы. Чуть взбиваю руками. Достаточно. Пусть будет флёр! А не удушливый шлейф.

Кошелёк вынимаю, но после — кладу обратно. Зачем он мне? Разве что… Беру только пару купюр. На всякий пожарный.

— Опять будешь пить? — вопрошает так, будто я возвращаюсь домой «на рогах». На рогах — это так символично…

— Нет, я за рулём, — бросаю, и думаю, что бы ещё прихватить.

— И куда ты отправишься? В клуб? — продолжает допрос. Его голос спокойный. Но за этим спокойствием прячется злость. Я уже ощущаю её! Как звенящие нотки. Металл, что пронзает насквозь.

— В ресторан, — уточняю без доли эмоций. Заставляю себя сохранять хладнокровие духа. Не дать ему сбить свой настрой!

Самойлов стоит. Не уходит. И сверлит меня своим взглядом. Я чувствую это! Пытаюсь смотреть на своё отражение в зеркале. Скорей бы уйти…

— И кто тебя ждёт? — произносит он вкрадчиво. Проговаривает каждый слог. Будто его терзают сомнения, что меня вообще кто-нибудь может ждать.

Пожимаю плечами:

— Знакомый.

Пускай думает всё, что захочет. Мне вообще всё равно!

— Как его имя? — вопрошает Илья и становится ближе. У стенки, чтоб смотреть мне в лицо.

Я вздыхаю и щёлкаю клатчем. Ремешок чуть помялся от продолжительной спячки. И я начинаю его расправлять.

— Самойлов, займись уже делом, — говорю отстранёно, — Посуду помой. Я тебе не прислуга!

Вспоминаю тот ворох посуды, который остался с утра. Я по привычке её перемыла. А зря! Нужно себя заставлять не потворствовать этому свинству.

— Антонина Михайловна в отпуске, — говорю я, имея ввиду свою помощницу по хозяйству. Одной стало трудно справляться, когда появился отдел, — Можешь вызвать её раньше срока. Но объясняться с ней будешь сам…

— Ты не ответила, — цедит сквозь зубы Илья. Зверь в нём уже пробудился и требует крови. Ну-ну!

Я, отмахнувшись, бросаю в ответ:

— Ты не знаешь его.

«Его» — это слово, как красная тряпка влияет на мужа. Оно продолжает звучать в тишине.

И он повторяет:

— Его? — выбивает из рук упакованный клатч и вцепляется в плечи.

Вскрикнув, я ощущаю спиной жёсткий выступ двери. Пытаюсь его оттолкнуть. Но он точно стена! Несгибаемый, твёрдый, холодный. Взгляд его близко. Склонённый ко мне, он впивается грозным огнём полыхающих глаз. Дышит в лицо своим ужином.

— Ну, давай же, — шепчу я, — Ударь меня снова. Только сильнее, чтоб до крови.

Ещё мгновение и он отпускает. Резко! Так, что я чуть не ломаю каблук. Нога подгибается.

— Шлюха, — слышу вдогонку.

Спина исчезает. И вскоре на кухне он прибавляет звук телевизора. Тем самым давая добро. Мол, иди! Я тебе всё сказал…

Я поднимаю свой маленький клатч. Глажу его, будто он мог удариться. Хочется плакать. И я кусаю губу. Наверное, до крови! Так как соль ощущается на языке.

После беру себя в руки. Хватаю ключи от машины. И хлопаю дверью. «Тварь! Мерзавец! Свинья!», — хочу прокричать ему в спину. Но этим уходом, я знаю, расставлю все точки над «й»…

Глава 10

Запал мой кончается быстро. Сперва исступлённо давлю на педаль. Дорога пустая, почти. Только редкие встречные фары светят в лицо, вынуждая меня тормозить. Затем понимаю, что всё! Заряд мой иссяк. Беру правее, паркуюсь к обочине. По радио снова Варум. Только теперь ей уже подпевает Агутин:

«Нет в небе моей звезды,

На глубине воды

Где-то она под толщею тайны.

Я буду всегда с тобой,

Буду твоей мечтой,

Буду твоею явью.

Ты будешь всегда со мной,

Я не могу понять,

Как это всё сказать

Смею я…»

И кажется, в этом моменте откровения больше, чем в целом прожитом дне. В целой жизни бок о бок! Как ты посмел? Как-ты-посмел?