Твоя навсегда

– Но я хочу, чтобы и у тебя все было великолепно, – с нежностью сказала Бет и взяла сестру за руку. – Да-да, очень хочу.

– Мисс Бет, сию же минуту прекратите изводить сестру! – вмешалась Туиндл. Она посмотрела на Клер и мягко добавила: – Мисс Клер, не хотите же вы расплакаться на улице.

– Но, Туиндл… – начала было Бет, но Клер сжала ее руку, призывая замолчать, потом засмеялась и сморгнула слезы, набежавшие из-за неожиданного заступничества сестры.

– Бет, дорогая, смотри, что ты наделала! Твоя защита довела меня до слез! Я не засохну из-за его грубости по поводу шляпки, ты это знаешь, так что не забивай себе голову. У меня все прекрасно, честное слово.

– Ты так только говоришь, – заявила Бет, но, перехватив строгий взгляд Туиндл, замолчала и поджала губы.

После этого воцарилась тишина, если не считать стука копыт и грохота колес по булыжной мостовой; карета повернула с шумного бульвара на Парк-лейн рядом с Гайд-парком. Парк-лейн – улица малолюдная и очень тихая. К тому же было еще довольно рано, так что им встретилась только какая-то горничная с корзиной через руку, двое детей с нянькой, бредущие к парку, и дворник, который махал метлой прямо перед Ричмонд-Хаусом. Дворник посторонился, как только их экипаж остановился перед домом.

– Бет, я бы на твоем месте не говорила Ричмонду о том, что мы его видели. Женщина, которая с ним была, вовсе не леди, уверяю тебя, – вполголоса проговорила Клер, когда им открыли дверь кареты и спустили лесенку.

– Ты хочешь сказать, он взял себе – как это? – отрез муслина? – Бет, выбираясь из кареты, оглянулась на сестру – она была скорее заинтригована, чем шокирована известием. – Нет, он просто потрясающий! Клер, не напускай на себя чопорный вид. Ты должна знать, что для джентльмена иметь такую женщину – просто развлечение.

Туиндл застонала и зажала ладонями уши.

– Бет, где ты такого наслушалась?! – в ужасе воскликнула Клер. – Предполагается, что леди, особенно юные, незамужние, ничего не знают о таких вещих, а если знают, то, уж конечно, не говорят!

– Если вам удастся ее в этом убедить, то не я, а вы должны быть горничной, мисс Клер, – проворчала Туиндл и устремила на Бет взгляд, предупреждавший каждого, кто ее знал: когда они останутся наедине, она разразится бранью. Но на Бет это не произвело впечатления.

– Ну надо же… – усмехнулась она, спустившись по лесенке.

Вечер застал их в «Олмаке», клубе для избранных. Попасть туда было труднее, чем в Сент-Джеймский дворец, хотя «Олмак» и имел вульгарное наименование «ярмарка невест». Он управлялся патронессами, в число которых входила, к счастью, подруга тети Августы леди Джерси, а также дамы более высокого положения – принцесса Эстерхази, графиня Лайвен и миссис Драммонд-Баррел. Клуб занимал несколько больших, на удивление запущенных комнат на Кинг-стрит. Меблировка не впечатляла, из напитков – только чай, лимонад и оршад, закуски отвратительные, вроде черствых кексов или хлеба с маслом, а из развлечений – только танцы да вист на нескольких столах, и все же получить допуск в эти священные стены желала каждая амбициозная женщина. Чтобы купить сюда билет, прежде надо было заручиться одобрением патронесс в форме поручительства, а патронессы были очень строги в вопросе, кто подходит, а кто не подходит для их клуба. К счастью, это препятствие было преодолено для Клер, когда она начала выходить в свет, а значит, и для Бет дорога была свободна.

И вот теперь Клер, как сопровождающая, сидела у стеночки в золоченом кресле и вместо гордости за привилегию сидеть среди избранных чувствовала только скуку и головную боль. По правде говоря, ее охватило уныние, хотя она не призналась бы в этом даже самой себе, – уныние из-за той блондинки, с которой Хью разъезжал по Пиккадилли. Интересно, он и сейчас с ней? Может, они в том доме на Керзон-стрит, который Хью предлагал ей для свиданий? Может, они сейчас целуются? Или же они…

«Стоп, – приказала себе Клер. – Не смей об этом думать. Выбрось из головы Хью и все, что с ним связано».

Она поискала глазами сестру. Танцы были в разгаре, и Бет отдавалась им весело и радостно, что было частью ее натуры. Она была прелестна в белом платье – практически это был единственный цвет, допустимый для дебютанток в «Олмаке». Свои рыжие волосы она собрала и заколола на затылке, а ее платье с крохотными рукавчиками и завышенной талией было перехвачено под грудью синей лентой под цвет глаз и прекрасно подчеркивало совершенство фигуры.

«Вот бы опять стать молодой и беззаботной», – с тоской думала Клер. Глядя на танцующих девушек, она вдруг почувствовала себя ужасно старой и совсем пала духом.

Клер откусила кусочек от кекса с маком, который держала в руке; потом пришлось жевать и глотать сухое безвкусное лакомство, и она едва не поперхнулась. Как странно: ей всего двадцать один год, а жизнь словно закончилась. Закончилась после того, как она успешно выполнила непременную обязанность хорошо воспитанной девушки – вышла замуж. И больше леди в ее положении ждать нечего. Кроме рождения детей, которых у нее скорее всего не будет.