Твоя капля крови

Остальные переглянулись. Как вдруг умудрились оказаться на одной стороне бывший бунтовщик и тот, кто без устали бунтовщиков отлавливает?

– Мне, – сказал Кравец, – не сообщали ни о каких переменах в Чезарии, которые могли бы повлечь такое решение капо.

Послы пока оставались в столице. Чезарский, за которым тайная служба ходила и смотрела теперь как за родным ребенком. Дражанский, который почти не покидал дворца, пытаясь добиться вместо смутных обещаний четкой даты начала войны. И чеговинский – ведь война официально не объявлена, и высылать его повода нет. Ладислас, прекрасно зная, что за тучи собрались у него над головой, продолжал созывать балы в Посольском доме, охотиться за картинами и покровительствовать художникам. Казалось, что балы его стали еще более шумными, а поступки – более экстравагантными. То ли пир во время чумы, то ли вызов. Даже люстры сверкали ярче обычного – так что Стефану, когда он зашел в залу, захотелось прикрыть глаза рукой.

Несмотря на невидимую стену, что окружала Ладисласа в последнее время, гостей у него не поубавилось. Всем было интересно, на что похож посол, которого не высылают де-юре, хотя его стране уже объявили войну де-факто. Среди приглашенных попадались, как обычно, безродные поэты и бедные студенты, в жизни не видевшие заморских фруктов.

На двоих таких указал ему Ладислас – тощие и юные, они беседовали в дальнем углу и, хоть бросали голодные взгляды в сторону стола, подойти не пытались.

– Ваши соотечественники. Они недавно поступили в здешнюю Академию.

Соотечественники воззрились на Стефана с интересом и опаской. Фамилии обоих, насколько Стефан помнил, были записаны в Книгу, но, судя по осунувшимся лицам и протертым локтям камзолов, от состояния семей осталось немного. К пани Гамулецкой бы их, покормить гуляшом…

– Значит, вы выбрали Цесарскую Академию… Похвально, не все на это решаются, она слишком далеко от дома.

Не все – но самые дальновидные, понимающие, что Бяла Гура всего лишь провинция, а столичное образование всегда ценится больше.

– На самом деле, князь, – сказал студент, неприятно похожий на Стацинского, – не то чтобы нам дали выбирать.

Стефан вгляделся в обоих повнимательнее. Видимо, из родного Университета их выгнали – за запрещенные стихи, за надписи на стенах, за сходки… чему еще они могли научиться у профессора Бойко. Странно, правда, что с «волчьим билетом» их приняли в столице…

Протекции они не просили – такие, кажется, вообще не умеют просить, но ясно было, зачем Ладислас их позвал. Стефан пригласил студентов к себе на обед – приятно будет хоть один вечер провести, слушая за столом родную речь. И можно расспросить, каким именно ветром их занесло в Остланд…

– Кажется, – он улыбнулся графу Назари, – я был таким же, когда впервые приехал в Цесареград. Весь двор тогда смотрел волком, а вы первый подали мне руку…

Они сидели в низких креслах с широко расставленными гнутыми ножками, укрывшихся за колонной. Сюда падал только свет из зала – выходил уединенный уголок всего в нескольких шагах от танцующих. Возможно, уединение здесь было более надежным, чем в посольском кабинете…

– Моя страна, – с нажимом сказал Ладислас, – никогда не враждовала с Бялой Гурой. А вы, насколько я помню, были чуть постарше…

– И все же мне повезло, что вы приняли меня. Хоть я и отправился прямиком ко двору цесарины, роли моей в то время вряд ли можно было позавидовать…

– Господь с вами, князь. Какую бы роль вы ни играли, вы потомок рода Белта. Любой на моем месте счел бы за честь принимать вас у себя…

– Не все так гостеприимны. Согласитесь, находясь на чужбине, мы скорее стараемся поддерживать свою кровь…

Ладислас пожал плечами, взял с подноса очередной бокал чикийского. За высоким окном все сыпался дождь, создавая ощущение непрочного уюта.

– Для послов, ваша светлость, чем шире круг знакомств, тем лучше, – что ваш пример, к слову, блестяще подтверждает… Жаль только, что многие из знакомств будут утрачены, когда я покину вашу гостеприимную столицу…

– Думаю, это время наступит еще не скоро. Вы же сами видите, как неспешны наши с вами правители. Иногда мне кажется, что они следуют максиме того давнего полководца, который считал, что угроза войны подчас действеннее самой войны…

– И требует меньше затрат. Как же, помню…

В голосе Ладисласа слышалось сомнение. Если тот полководец и был прав, то не насчет Чеговины. И ей, и всему Шестиугольнику любое промедление только на руку. Будь Стефан на месте господаря… или на месте Лотаря – атаковал бы сейчас, ничего более не ожидая, без предупреждения, сминая все на своем пути, вспарывая страну по швам… как когда-то атаковали Бялу Гуру…

– А я было подумал, что вы со мной прощаетесь, князь, – проговорил граф Назари, вертя в пальцах бокал чеговинского стекла.

Пришлось рассмеяться.

– Да что вы. Просто… одолела ностальгия. Съездил домой и расчувствовался.

Он затеял разговор о Бялой Гуре, об обеде в Швянте и сказал будто между прочим:

– Кстати, один мой родственник говорил мне о вас… Мой дядя по матери, Ласло Войцеховский.