Твой враг во тьме

Марина Алексеевна покачнулась, роняя таз. Бичара оказался настолько проворен, что успел подхватить его прежде, чем тот загрохотал по ступенькам.

– Тихо! – сказал укоризненно. – Зачем пугать человека?

– Вы кто? Вы кто? – быстро заговорила она, воровато оглядываясь на дверь. В самом деле – только бы не появился Виктор! – Что вы знаете про Лёлю? Где она? У вас?

Он хмыкнул:

– Ага, она у меня, и я так вот к тебе пришел – знакомиться. Глупости! Не знаю, где твоя девка, так что не верещи. Я тут человек сторонний, меня послали тебе записку передать.

– Записку? – Марина Алексеевна протянула руки. – От Лёли? Давайте!

– Да погоди. – Бичара досадливо прижмурился. – Записка от людей, которые знают, где она. А я не знаю! Меня попросили передать – я и передаю. Просили сказать – я и говорю. Поняла?

– Ну да, ну да, – бормотала она, ловя молящим взглядом каждое его движение. – Понимаю! Давайте же записку!

– Да ты глухая? – спросил бичара с искренним огорчением. – Говорю же – попросили передать. А я ведь не почтальон. Не курьер штатный… Теперь понимаешь?

Марина Алексеевна прижала ладони к лицу, пытаясь справиться с рыданиями.

– Понимаю, – выдавила с трудом. – Я должна заплатить, да? Скажите, сколько?

Он демонстративно протер глаза:

– Ну, ты меня поражаешь! Чего жмешься? Для дочки единственной жалко?!

– Погодите! – Она метнулась в комнату, опасливо косясь на лестницу, ведущую на второй этаж. Тихо. Только бы муж не проснулся! Объяснения с ним она не выдержит – сорвется. А сейчас Лёля может надеяться только на нее.

Схватила кошелек, вывернула, выскочила на крыльцо, держа в протянутых ладонях все вместе – скомканные бумажки, мелочь.

– Вот. Все, что есть.

Он постоял, поджимая губы и разглядывая деньги с явным неудовольствием. Потом со вздохом кивнул:

– Ладно, давай. – И, с удивительным проворством сгребя все ухватистой ладонью, сунул в карман.

Но что-то все же осталось в руке Марины Алексеевны.

– Вот, вы забыли, – воскликнула было она – и осеклась, увидев, что это не купюры, а сложенный вдвое листок бумаги в клеточку, словно бы вырванный из ученической тетрадки.

Развернула, но не могла прочесть ни слова: в глазах потемнело. Качнулась, хватаясь за перила, опустила голову, удерживая себя на пороге обморока. Наконец в глазах прояснилось. Жадно вгляделась в листок. Аккуратным, каллиграфическим почерком, какой можно увидеть только в прописях, там было написано синим «шариком»:

«Сегодня, в 16 часов, остановка «Щербинки» в город, около перехода. Привет от Лёли».

– Ради бога! – выкрикнула она. – Кто вам это дал? Скажите, я вам все отдам, скажите, кто…

На крыльце было пусто. Грязный гость исчез, а вместе с ним исчезло и ведерко со смородиной.

Марина Алексеевна бессильно опустилась на ступеньку. Посмотрела на небо.

– Господи, спасибо тебе. Господи, помилуй… Помоги, господи!

Она просила помочь дочери. Она просила помочь себе – продержаться те три часа, которые оставались до шестнадцати.

Похоже, тот, кто назначал Марине Алексеевне встречу, неплохо знал расписание автобусов, отходящих от Доскина. Она успела бы как раз вовремя, если бы уехала в пятнадцать двадцать, но сидеть дома не было сил. Оставив спящему мужу записку, что пошла на почту позвонить, убежала из дому уже в полтретьего. В Щербинки приехала за сорок минут до встречи и встала на самом видном месте, привалившись к барьеру подземного перехода.

В записке ничего не было сказано насчет того человека, с которым ей предстояло увидеться, но, наверное, они сами ее найдут. Они… Не было никаких сомнений, кто позвал ее на встречу: люди, похитившие Лёлю. Чего же они хотят за жизнь дочери? А чего всегда требуют похитители? Денег, конечно.

О боже, но что продавать? Это будет зависеть от суммы. Она отдаст все, все… но тогда случившееся не сохранить в тайне от Виктора. Как он перенесет это? Перенесет ли? Не случится ли так, что, выкупая жизнь дочери, она погубит мужа?

«Вот если бы сейчас умереть…» – мелькнула трусливая мысль, но тут же Марина Алексеевна заставила себя отстраниться от барьера и сделать несколько шагов в сторону: рядом с ней пристроился почитать «Ленсмену» парень в милицейской форме, и она боялась, что это неожиданное соседство спугнет похитителей.

Было уже три. Три десять… Три пятнадцать… Марина Алексеевна закрыла лицо руками. Они не придут, не придут. А вдруг, увидев тут милиционера, похитители поедут в деревню, чтобы изложить свои условия Виктору? У нее так билось сердце, что казалось – вот-вот не выдержит, собьется с ритма, замрет. Что делать? Попросить милиционера уйти? Самой перейти в другое место? А вдруг ее потеряют? Сказано же было – у подземного перехода, на этой стороне…

Она уткнулась лицом в ладони, повторяя про себя два слова, которые твердила последнее время беспрестанно, как молитву: «Господи… Лёля… Господи… Лёля…»