Твой сын, Одесса

Ионеску не слышал, когда в кабинет вошел Курерару, и еле заметно вздрогнул, когда тот дал о себе знать легким покашливанием, но сразу овладел собой — присутствие старого, испытанного подручника успокаивало.

И о н е с к у. В ответ на наше донесение получена шифровка от директора Кристеску. Он сообщает, что интернирование населения в лагеря маршал считает преждевременным.

К у р е р а р у. Кто бы мог подумать, что Антонеску окажется таким нерешительным. Ведь он сам же требовал безжалостных и эффективных действий.

И о н е с к у. Дело не в нерешительности маршала Антонеску. И в мягкости его упрекнуть нельзя. Они там тоже понимают, что лишь поголовное истребление местного населения может гарантировать безопасность. Но… Командование и так держит более шестнадцати тысяч солдат возле одесских катакомб. А катакомбисты все-таки появляются в городе. И едва мы успеваем ликвидировать одну группу подпольщиков, как возникают другие. Восстания в Одессе — вот чего они там, в Бухаресте, боятся. Чтобы интернировать население, надо ввести дополнительные войска, так необходимые на фронте. Антонеску пообещал фюреру в кампании нынешнего года выставить двадцать шесть дивизий с самым лучшим вооружением. А где их взять?.. Нет, поголовное уничтожение желательно, но пока его нельзя осуществить. Маршал требует, чтобы мы любыми способами добивались признания у захваченных катакомбистов, нашли способ проникнуть в катакомбы…

К у р е р а р у. Мы все делаем для этого.

И о н е с к у. Однако неделя пыток Бадаева, Шестаковой и Межигурской не дала никаких результатов, мой друг.

К у р е р а р у. Но испытано все — от банального резинового шланга до электрического тока. Жоржеску и Аргир не сентиментальны.

И о н е с к у. Тем не менее… Вы, конечно, понимаете — кроме них и Якова Гордиенко, никто из арестованных секретных входов в катакомбы не знает и ответить, есть ли под землей войска и сколько их, не может.

К у р е р а р у. Да, Бойко выдохся. Даже ему неизвестно ничего, что выходит за пределы городской группы. Я думаю, в городе осталось много агентов Бадаева, о которых ни Бойко, ни мы ничего не знаем.

И о н е с к у. Бойко сделал все, что мог… А те трое, я имею в виду Бадаева и его Тамар, такие фанатики, что ничего не скажут. Они скорее поступят, как Шевченко, чем признаются. Единственное, что мы может еще сделать, это расстрелять их.

К у р е р а р у. Пожалуй. Я присутствовал на их допросах.

И о н е с к у. Но нам уничтожения Бадаева мало. Надо уничтожить подполье. Нетрудно себе представить, Иван Степанович (однокашники по деникинской контрразведке позволяли себе без посторонних называть друг друга старыми, почти забытыми в эмиграции, именами), какая огромная и еще не ликвидированная подпольная организация разведчиков и партизан осталась после Бадаева в катакомбах и в городе. У них значительные запасы продовольствия и оружия. Если мы их не раскроем, нам, знаете ли…

К у р е р а р у. Понимаю вас.

И о н е с к у. Значит, Бадаев, Шестакова и Межигурская выпадают. Остается Яков Гордиенко. Федорович уверяет, что Гордиенко знает адреса городских явочных квартир.

К у р е р а р у. Но Гордиенко дерзок и упрям. Чорбу не добился от него ни единого слова.

И о н е с к у. Поймите, что от Гордиенко зависит не только судьба катакомбистов, но и наша с вами карьера тоже… Гордиенко еще молод и, следовательно, не успел еще так проникнуться большевизмом, как Бадаев и те двое. Это — во-первых. Во-вторых: он еще не жил, и жизнь ему дороже, чем другим. В-третьих, у него есть мать и больной отец, которых он, как свойственно ребенку, любит. А материнское сердце?.. Чего только не сделает мать ради спасения сыновей, учитывая, что муж безнадежен. Надо, чтобы материнская слеза работала на нас. Разрешите мадам Гордиенко свидания с сыном, и она, может быть, добьется от него того, чего не добились пока мы с вами… Вот мой план: вооружимся терпением, пусть охрана относится к Якову Гордиенко по возможности… ну, как это, гуманно, что ли… прекратите физические меры, предоставьте ему много времени для размышлений. Психологически он подготовился к самому худшему и будет сначала удивлен таким оборотом дела, через неделю — встревожится, через две — начнет паниковать. Это уже будет надлом, дальше покатится, как снежный ком с горы… Иногда психологическим прием срабатывал и против более закаленных, чем этот мальчишка. Да и к тому же: только ему одному из всех арестованных будут разрешены свидания, только ему одному — передачи, пусть приносят хоть три раза на день, скорее бросится в глаза остальным заключенным. Только его одного не будут избивать на допросах. Да при том всем известно, что он не оказал сопротивления при аресте. Знаете ли, как это могут расценить остальные арестованные подпольщики? Это тоже козырь не из последних… Надо взять хитростью то, что не удастся взять силой.