Читаем Твой смертный грех полностью

Ночью она лежала в своей спальне, когда услышала, как вошел муж. У каждого из них были свои спальные комнаты. Хаусман считал, что таким образом сохраняется свежесть чувств, и она не возражала. Но в эту ночь она неожиданно почувствовала какое-то внутреннее сопротивление и испугалась своего чувства. Роман Эдуардович вошел в ее спальню, привычно усаживаясь на кровать, протянул к ней руку.

– Нет, – глухим голосом сказала она, – сегодня нельзя.

– Что случилось?

– Сегодня запретный день. – Обычно она так объясняла свое состояние.

– Разве это нам когда-нибудь мешало?

– Нет. Но у меня дико болит голова. Я даже приняла аспирин. Извини, пожалуйста.

– Ничего. Ничего страшного. – Он потрепал ее волосы и, поднявшись, пошел к выходу.

– Хаусман! – позвала она мужа. Даже в такой момент она называла его по фамилии. Он обернулся. – Извини меня.

– Ничего страшного. Я же сказал, что все в порядке.

Он вышел, осторожно закрыв за собой дверь, а она уткнулась в подушку и разрыдалась. Если бы ее спросили, почему она плачет, она бы не смогла ответить. Но плакала. А закончив плакать, посмотрела на свой телефон – никакого ответа. В эту ночь она еще трижды просыпалась и трижды смотрела на свой телефон. Но ответных сообщений так и не было. Рано утром она отправила еще одно послание, написав: «Где ты?» – и уже не смогла уснуть, ворочаясь в своей кровати.

<p>Глава 16</p>

После убийства Димарова я уже не мог вернуться обратно в Уфу. Да, собственно, и не хотел. Куда мне возвращаться? В квартиру, где я увидел свою растерзанную мать и своих близких? Снова устроиться охранником в ночном клубе, словно ничего не было? Разве можно дважды входить в одну и ту же реку? Наверное, нельзя. Я не знал, что именно со мной будет, не знал, как мне жить дальше. В двадцать два года все закончилось. Словно оборвалась моя первая жизнь, и мне предстояло все начинать заново.

Так я сидел довольно долго, пока меня не позвали, посадили в машину и отвезли к Ревазу Московскому. На этот раз тот был один, без своих напарников. Он долго испытывающе смотрел на меня, потом разрешил сесть напротив. Мы были вдвоем. Это только в глупых и дешевых фильмах преступный авторитет принимает незнакомого новичка в окружении своих «горилл». В жизни все абсолютно иначе. Настоящего «вора в законе» защищает его титул. Ни один уголовник не посмеет даже подумать о том, что может ударить или тем более убить такого человека. Это означает мгновенный смертный приговор, от которого нет спасения. Тебя достанут даже в американской тюрьме, если ты захочешь там спрятаться. Такие люди, как Реваз, просто неприкасаемые, и никто не посмеет им перечить.

– Мне про тебя многое рассказали, – наконец заговорил он. – Ты, оказывается, служил в спецназе, прошел через горячие точки… Скажи честно: в людей стрелял?

– Приходилось.

– Так я и думал. Потом тебя привезли в Москву, и вы вместе с Тухватом и еще одним его телохранителем попали в засаду, которую вам устроил Димаров. Все правильно?

– Да.

– В засаде были мои люди, – сообщил Реваз, – хорошие ребята, проверенные. От них просто так уйти было нельзя. А ты ушел, да еще и убил одного из них и ранил другого.

– Это не я убивал, а другой телохранитель Тухвата. Я только уходил…

– Значит, ты очень везучий. Там было четверо парней с автоматами, и еще человек десять стояли в оцеплении. А ты ушел живым и без единой царапины. И тебя там не смогли найти.

– Я поехал обратно в аэропорт, потому что никого не знал в Москве.

– Значит, ты везучий, – задумчиво повторил Реваз.

Я молчал. Согласиться с ним, и он прикажет порезать меня на куски, опровергая мою везучесть. Не соглашаться, и он снова прикажет меня разрезать, чтобы подтвердить мое несогласие. Я видел, что они сделали с Димаровым, и не хотел его участи. Но я не боялся. В тот момент у меня внутри был только пепел, и ничего больше.

– И еще ты убил другого моего человека, который пришел с напарником к семье Шершенских, чтобы узнать, где ты находишься, – продолжал Реваз. – Или там тоже стрелял твой товарищ?

– Нет. Стрелял я. Они вошли к пожилым людям и начали их мучить. Я ударил первого и хотел нейтрализовать второго. Но он вытащил старика и приставил нож к его горлу, приказав мне положить пистолет на пол.

– А ты отказался? – уточнил Реваз.

– Да. Я выстрелил ему прямо в лоб и убил его.

Меня могла спасти только предельная честность, ведь наверняка Реваз все знал. Он удовлетворенно кивнул.

– Значит, ты еще и благородный человек, не сбежал, а полез выручать стариков, которые к тебе не имели никакого отношения. Почему ты туда полез? Ты уже заранее знал, что там будут мои люди?

– Знал. Они жили на первом этаже, и я все видел через занавеску.

– И все равно пошел?

– Мне было жалко стариков, они ни в чем не виноваты.

– А потом ты выследил Димарова?

– Да. Но он сбежал.

– Как это произошло?

– Мы стояли на лестнице, и он толкнул на меня бабушку с внуком. Пока я пытался удержать старую женщину, он сбежал.

– И, приехав со своими людьми в Уфу, перебил твою семью? – жестко произнес Реваз.

– Да. – Я опустил голову и незаметно вздохнул.

Перейти на страницу:

Похожие книги