Твой последний шазам

— Но, Тиф, я три часа пёр на себе долбанный рюкзак с банками. Скажи так, а вечером зайду.

— Не. Я по телефону не умею, — в приглушенном, с ярко выраженной хрипотцой голосе послышалось разочарование. — Ладно, отдыхай.

Он всегда умел произносить обычные слова с такой интонацией, что они приобретали особый смысл. Вот и теперь его «отдыхай» прозвучало как-то унизительно, словно я безвольный слабак.

Зная Трифонова, я терялся в догадках. Вокруг него постоянно что-нибудь происходило. Тиф не то, чтобы специально влезал в истории, просто истории сами собой притягивались к нему. Удивить меня могло разве что ограбление банка или взятие заложников. И то лишь оттого, что это противоречило его жизненным принципам.

— Давай лучше ты ко мне? Моих нет. Соломин с бабушкой через три дня возвращаются. А отец с женой только в августе.

— Можно и так, — согласился он. — Но в шесть футбол.

Мы не виделись около двух недель с тех пор, как я раскидал документы по разным вузам и, не особо рассчитывая поступить на бюджет, свалил из города. Мама сразу объявила, что учиться я буду в любом случае, а папа её поддержал. Они хоть и были в разводе, но продолжали общаться, как старые друзья. И в том, что касалось меня, почти всегда были заодно.

Как ни странно, результаты ЕГЭ у меня оказались вполне приличные, а вузы я выбирал без претензии на крутость. Мама хотела сделать из меня экономиста, но я решил, что лучше стану каким-нибудь менеджером, и за своё ближайшее будущее особо не волновался.

Рюкзак с банками решил не разбирать. Оставил на кухне. Пусть бабушка сама, когда приедет, возится. Все три часа, пока тащил его, проклинал эти банки и недоумевал, какой смысл в этом доисторическом закатывании банок и обмене ими. Одна бабушка летом мариновала огурцы, другая — по осени делала компоты, и они отправляли их друг другу, словно дары дружественных государств.

В квартире стояла невыносимая жара и духота. Я распахнул окна во всех трёх комнатах, и сразу на восьмой этаж ворвался суетливый шум улицы, дороги и не особо свежий, но лёгкий ветерок.

Я был рад, что вернулся. Я вообще в последнее время слишком многому был рад. Школа осталась позади, а других проблем ещё не образовалось.

Едва успел принять душ, как заявился Трифонов в традиционных камуфляжных штанах и футболке без рукавов из-под которой, изгибаясь, выглядывала голова большого чёрного дракона. С порога двинул кулаком в плечо и, резко отпихнув, оглядел с головы до ног.

— Какой-то вид у тебя, — он поморщился. — Чересчур довольный.

Ему я тоже был страшно рад. Кто бы мог подумать, что за пару недель успею так соскучится по этой небрежной ухмылке и скрипучему голосу.

Тиф поднес свой локоть к моему, сравнивая цвет кожи:

— И загорел как чёрт.

— Целый день на улице, — оправдываясь сказал я. — Котлеты хочешь? Мне с собой кастрюлю дали.

— Котлеты? Тащи.

Мы прошли в нашу с Дятлом комнату, и я достал из ужасной тряпичной сумки алюминиевую кастрюльку с котлетами. Бабушка Галя очень переживала, что целых три дня кормить меня будет некому.

— Греть нужно? — спросил я без особой охоты.

— Какое греть? Жара на улице, — Трифонов схватил верхнюю котлету, откусил и уселся на кровати Дятла. — Короче. Поедешь с нами завалы разгребать? У Криворотовского отца знакомый по даче про нас спрашивал. Сказал, видел по осени, как мы сарай расфигачили…

Он засмеялся с набитым ртом.

Я тоже вспомнил, как ездили к Лёхе Криворотову на дачу, ломать старый сарай. Начиналось всё хорошо, но закончилось полным беспределом. Раздолбали его в щепки, зато за два дня управились.

— Короче у этого мужика то ли лагерь старый, то ли пансионат, я толком не понял, и там всё перестраивать собираются. Старые дома сносят. Нужно весь этот мусор строительный убрать, — говорил Трифонов быстро, азартно, глаза горели, и про котлету он временно забыл. — Если за три недели управимся, тысяч сто заплатит. Прикинь? Мигрантов брать не хочет, а бригаду нанимать — дорого. Я сначала думал мы с Криворотовым вдвоем осилим, но оказалось, работы дофига и нужно ещё людей брать. Минимум четверо. Ну что? Как тебе? Деньги на четверых поделим. Всё лучше, чем курьером. Я же теперь без мотика. Как придурок на метро катаюсь. А в этом лагере лес, свежий воздух, свобода… И никто над нами стоять не будет. Не, там сторож живет, но он к нам не полезет. Так Криворотов сказал.

— А кто четвертый?

— Значит, согласен? — Тифон откусил котлету. — Зашибись. С четвертым неясно. Как дело до дела — никого не найдешь. Есть у меня один чел на примете. Помнишь Артёма? С которым я в больнице последний раз лежал?