Твой последний шазам

Они застелили уличный стол тремя разодранными пакетами. На белых пластиковых тарелках лежал нарезанный чёрный хлеб, огурцы и яблоки, между ними стояли две открытые банки со шпротами, крышки которых были жестоко изуродованы, и дымящийся чайник. Тифон по-прежнему в одних штанах безжалостно пилил колбасу складным ножиком. Дятел распаковывал коробку с чаем. Макс жарил на мангале сосиски. Удивительно, что они так заморочились завтраком. Видимо, я действительно провалялся дольше, чем думал. Спросил, чем помочь, но Трифонов ответил только «пожрать быстрее».

Однако, когда уже сели и стали есть, я вдруг сообразил, что Артёма с нами нет.

— Тёма так рано не встаёт, — сказал Макс.

От удивления я сделал такой большой глоток чая, что обжёгся. Посмотрел на реакцию Трифонова, но тот, чуть щурясь от дыма, преспокойно курил. На его плечах сидело комаров пять, а он их будто не чувствовал.

Тифон терпеть не мог мажоров, халявщиков и всяких приспособленцев, но тут что-то пошло не так, и я никак не мог понять, в чём подвох. Подобная дискриминация, скорее даже социальное неравенство показалось мне возмутительным, но я промолчал. Пусть Трифонов сам решает, кто чего стоит.

На строительной площадке тени не было и в помине, и когда мы вышли к ней из спасительной гущи деревьев, нас обдало раскалённым воздухом, а из-под ног поднялись столбы белой пыли. Запахло сухим песком и цементом.

Рядом с двумя огромными контейнерами, которые нужно было заполнить, мы нашли тачку, коробку с рабочими перчатками, три совковые лопаты, кувалду и строительные носилки.

Первые два часа дело шло весело и бодро. Мы перетащили большие куски рам, длинные доски и тяжеленные плиты, за счет чего один контейнер заполнился почти на четверть. Но потом пришёл Борис, посмотрел на нашу работу и сказал, что мы всё делаем неправильно. Все цельные и объемные куски нужно разламывать или разбивать, чтобы они заполняли контейнер целиком, тогда вывезти получится значительно больше, и это очень важно, потому что каждый контейнер стоит денег. Тогда Макс запрыгнул внутрь, и мы с ним что могли доставали обратно, а Тифон расфигачивал всё это кувалдой.

Артём появился где-то около двенадцати. Свеженький, бодрый, приятно пахнущий, в чистых серых спортивках и белой майке, тогда как все мы были с головы до ног покрыты налипшим на влажную кожу слоем цементной пыли и песка.

Он громко похвалил нас, похлопал меня по спине и предложил отправиться обследовать ещё не разрушенный корпус. При этом тон у него был такой насмешливый и беспечный, что дико захотелось послать.

Однако вместо меня это сделал Макс и, будто именно этого и ожидая, Артём нацепил перчатки и довольно охотно подключился к нам.

Работал он быстро, нетерпеливо и решительно. Так что дело пошло быстрее, да и веселее тоже, потому что разговаривал он почти так же много, как Лёха. Анекдоты, конечно, не травил, но смешно подкалывал Дятла про унитаз с подогревом и не очень смешно меня по поводу истории с Тоней.

После он в красках стал вспоминать, как Тифон в больнице упал в обморок, когда ему укол делали, из-за чего у медперсонала на этаже начался переполох, а древние бабки из очереди за уколами то и дело заглядывали в процедурный кабинет и грозились воспользоваться его беспомощным состоянием.

Трифонов неловко оправдывался, что это от голода, но мы уже дико гоготали и подробностей не слышали.

После шести нестерпимый зной стал спадать, однако мы с непривычки уже так упахались, что особого облегчения это не принесло. Каждый ждал, что кто-то другой первым скажет «хватит». Но все молчали. Даже ханурик Дятел на заплетающихся ногах упрямо продолжал таскать мусор. Я всё надеялся, что это будет Артём, но тот, пока меня не было, успел поспорить с Максом, кто дольше продержится и, судя по упрямой настойчивости обоих, противостояние могло продлиться до ночи. Трифонов, как обычно, включил свою внутреннюю кнопку Терминатора и делал вид, что ничего не замечает. Я же просто не мог себе позволить оказаться самым слабым звеном, поэтому тоже терпел. Разговаривать перестали, только время от времени переругивались друг с другом.

Первая девчонка появилась на крыше, когда Дятел был готов вот-вот сломаться. Он долго стоял, делая вид, что пьёт из пустой бутылки. Потом опустился на корточки и прислонился спиной к раскалённому на солнце контейнеру, обжёгся и с жалобным поскуливанием начал бегать вокруг Тифона.

— Андрей, а у нас есть график? Ты не подумай, я ничего, просто интересуюсь. До каких пор мы будем работать?

— До первой крови, — бросил тот в ответ.

Дятел хотел ещё что-то сказать, но вдруг с гримасой удивления посмотрел вперёд, и мы все тоже сразу посмотрели туда.

На крыше примыкающего с той стороны к сетке трёхэтажного бетонного здания стояла девчонка и в упор смотрела на нас. На ней была майка по типу тельняшки и белые шорты. Заметив наши взгляды, она попятилась, на какое-то время исчезнув из поля зрения, однако вскоре снова появилась с тремя подругами, которые также беззастенчиво уставились.