Твой плен

Мокрая ткань протёрла ладони. Предводительница попыталась поблагодарить: именно этого сейчас хотелось больше всего. Вышло ли что-нибудь, она не узнала: сон резко швырнул во мрак.

Воины Кадима обступали со всех сторон, Ивьяр ещё пытался сопротивляться, но фитарель уже была у марагов. Жёсткая земля, камни, ветки впиваются в спину, наждачная трава оцарапывает, не смягчая. Ведь она же приказала их убить. Разве нет?

Она не будет кричать и просить о пощаде. Гордых лиаров сломать невозможно.

Кажется, крик всё-таки сорвался с губ, и Сафира прикусила их почти до крови.

Смех, пот, грязные слова, грубые прикосновения. Ненавистные мужчины.

Только одно – совершенно иное, нереальное в этом водовороте ненависти, азарта и возбуждения центрового отряда марагов. Прикосновение к ладони, придающее силу, тонкая струйка яркой, цветной энергии, чуждой этому тёмному миру.

Не миру – сну. Подсознание неожиданно сработало успокаивающим осознанием: всего лишь сон. Давний, страшный, но сон. Просто кошмар.

Сафира попыталась открыть глаза. Постель смята, одеяло с подушкой на полу. Дверь распахнута. Китилья в тонкой сорочке, Кадим в портках – наверное, предводительница всё-таки кричала, раз они все ворвались сюда.

Перевела взгляд на Лунара, сидевшего на кровати, успела заметить обнажённые плечи, напряжённые линии мускулов руки, прикасающейся к её руке. Но утонула в синих глазах.

Невозможно горячие прикосновения оставляли на спине обжигающие следы. Только сейчас Сафира осознала, что безумно замёрзла. Ледяные ладошки грелись о казавшуюся раскалённой кожу, водили по мужским плечам, повторяя изгибы мышц. А губы давно уже пребывали во власти других губ – настойчивых, мягких, умелых, невыносимо притягательных.

Искры разноцветной энергии лились по телу, успокаивая, согревая, унося куда-то сознание. И только насмешливый женский голос выдернул из приятной, не омрачённой мыслями пелены:

– Кхм, мы вам не очень мешаем? Лунар?

Сафира словно вынырнула в реальность – судя по взгляду, Лунар испытал похожее ощущение. Осознала, что лежит на кровати, прижатая сильным горячим телом. Мужским. Даже плотные брюки не могли скрыть, что пожелания воина вовсе не исчерпывались поцелуями.

Реакции сработали почти моментально, руки напряглись, соскользнули с плеч, уперлись в грудь, отталкивая что есть силы. Долю секунды Лунар оставался на месте, потом одним плавным движением поднялся, скользнул взглядом по комнате.

Сафира заметила настороженную Китилью, словно задающую немой вопрос, правильно ли поступила. Рядом злобно сверкал глазами, кривил губы в ухмылке мараг.

Предводительнице захотелось спрятаться. Лунар как почувствовал – поднял и набросил на неё одеяло. «Спасибо,» – буркнул Китилье и поспешил из комнаты.

Его подруга несколько мгновений смотрела на Сафиру, будто решая, не остаться ли с ней. Потом бросилась за ним.

Откуда-то из коридора или соседних комнат раздался гулкий удар, на мгновение руку Сафиры обдало болью, как если бы она впечатала кулак во что-то твёрдое, сбив костяшки. Она даже посмотрела на неё – однако боль уже схлынула, словно и не было никогда. Девушка сжала и разжала пальцы – ничего, рука как рука.

Кадим попытался заговорить, но предводительница перебила гневным:

– Вон!

Сжала виски, прислушиваясь к себе. Снова посмотрела ну руку. Что это было? Неужели эмоции Лунара, как в прошлый раз, когда она ощутила прошившую его волну боли от невозможности исполнить приказ? Но тогда хотя бы можно было предположить, что виной тому связь через фитарель. А сейчас? Да и Лунару не свойственны такие эмоции, уж скорее это проявилось её глубинное желание.

«Девочка!» – озарило воспоминание. Она же не успела распределить энергию, что там с ребёнком?

От резкой попытки подняться потемнело в глазах. Предводительница придержалась за спинку кровати, наскоро натянула чистую одежду – вчерашнюю, похоже, отдали прачкам, но у подушки нашлась плотная сорочка.

Провела рукой по волосам, почему-то вдруг испугавшись. При огромном расходе сил волосы могли сделаться короче, и наоборот, если их срезать, сбрить – энергия копилась внутри, не имея выхода наружу. Бродили слухи, что от громадного перерасхода можно вообще лишиться волос, но Сафира никогда с таким не сталкивалась, даже в книгах.

Бросила взгляд в крохотное зеркало у входа – лучше бы не смотрела, под глазами тёмные тени, шрам почему-то бордовый, ещё и саднит. Но волосы на месте, правда, не горят.

Привычно отмахнулась от ненавистного отражения, вышла за дверь. В обе стороны простирался коридор с поворотами. Снаружи здание казалось небольшим, и коридор, видимо, шёл по квадратному периметру вокруг центрального двора.

Предводительница остановилась, пытаясь сориентироваться, в какой стороне лестница. Как Лунар нёс её наверх, не помнила абсолютно.

В одной из соседних комнат раздавались голоса – Сафира узнала бы их, даже если бы в каждом помещении кто-нибудь разговаривал.

– … контролировать… – Китилья.

Дверь приоткрылась, мужской голос прозвучал громче, вместо бархатных переливов Сафире послышалась непривычная резкость:

– Не хочу об этом говорить.

– Но…