Твой первый - единственный

Выпустили меня через три дня, я тогда взглянул на небо и озадачился – как быть дальше. Знал, если вернусь к отцу, он не прогонит, но почему-то стыдно было. Оглядел себя: грязный, в порванной обуви, с запашком, небритый, в таком виде заявиться на порог – словно милостыню просить.

И тут на мое счастье мужик на машине заглох. Старенькая волга барахлила, и он все никак не мог ее завести. Я подошел, предложил подтолкнуть, ну а там как-то слово за слово, пожаловался на свою жизнь, на девушку, которую продолжал любить, несмотря не предательство, как мне хреново, как не хочется ничего, лечь бы и сдохнуть. Дядька дал мне подзатыльник и пригласил вдруг к себе в гараж. Там чаем напоил с бутербродами, одежду свежую вынес, но взамен попросил помощи. Нужен был ему сотрудник в сервис, ответственный, серьезный, честный.

Недолго думая, я согласился, из чувства благодарности больше. Леонидыч выделил мне матрас, сказал, мол, на улице холодно, а выгонять бездомных котят против его убеждений. Считай, тогда и произошел переломный момент, я словно стер морок с глаз, очнулся, вдохнул кислород. Вернулся к учебе, деньги зарабатывал, дядьке помогал, он мне платил не только крышей, но и бумажками.

Через год я все-таки помирился с отцом по воле случая: он к нам в сервис заехал, увидел меня и ахнул. Мы разговорились, я честно признался во всем, стыдно было, что хоть на глаза повязку надевай. Старик обомлел, потом выдал, вздохнув, какой у него сын дурак. Так мы и помирились, я вернулся домой, ушел с автосервиса, перекочевав к отцу на фирму. Но поступок дядьки до сих пор помнил и при каждом удобном случае заезжал к нему, презенты таскал, тем более Леонидыч на себя деньги жалел, все в семью. Но сладкоежкой был тем еще – от конфет никогда не отказывался. Я, в свою очередь, старался его баловать сладостями, правда, всегда брал больше, чтобы и детям его передать. Хороший все-таки он мужик, мало таких, почти не осталось.

– Мне эта вторая поликлиника никогда не нравилась, – донеслось до моего слуха. Я вернулся из воспоминаний, глянув в зеркало заднего вида. Снегирева о чем-то в задумчивым видом размышляла, разглядывая зимние улочки.

– Почему? – спросил Антон у нее.

– Я как-то в школьные годы туда с гастритом загремела, там главврач такая… противная. Я даже фамилию ее запомнила и отзыв потом накатала.

– А как звали? К кому не стоит ходить?

– Вера Григорьевна Гедуева, ужасная женщина, – я резко дал по газам. Леваков аж чуть не вписался в бардачок, хорошо был пристегнут.

– Шест, да ты что сдурел?

– Какая, говоришь, фамилия у главврача? – повысил голос, оглянувшись к Снегиревой. Она испуганно хлопала ресницами. Черт, мои заскоки всех людей вокруг распугают. Да оно вроде как-то само сработало, на автомате дал по тормозам. Хорошо, позади машин не было, иначе точно бы авария случилась.

– Гедуева, – прошептала Юлька.

– Вить, ты нормальный вообще? Юля только от врача! – возмущался Антон. Правда, возмущения его я уже не слушал. Пазл в голове вдруг начал складываться: у Романовой оказался брат, и не просто малой, а больной, нуждающийся в помощи. На учете он стоял в больнице, где главврачом была Вера Гедуева. Нет, я, конечно, полагал, возможно, тут тупо совпадение фамилий, мать Акима так-то я ни разу не видел, имени ее не знал. Чувак вообще не особо распространялся насчет семьи, но по брендовым шмоткам было ясно – при деньгах родичи.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍С другой стороны, по факту это ничего не дает. Если уж я ни сном ни духом о брате Риты, то и Аким не мог знать, да никто не мог. Однако что-то все-таки меня смущало в данной ситуации и неожиданно разбередило старые раны.

02.2

Весь день меня не отпускала мысль о семействе Гедуевых. Я даже погуглил, хорошо в интернете информации много. Как выяснилось, Вера Григорьевна работала в должности главврача уже семь лет, писала какие-то доклады для международных конференций, вела научную деятельность, да и отзывы о ней были только самые положительные. Хотя один отрицательный все-таки проскочил, при том такой, что он как-то терялся на фоне хвалебных дифирамб. Женщина обвиняла Гедуеву в алчности, вымогательстве денег и желала ей на своей шкуре испытать такое отношение, где деньги идут превыше человеколюбия.

Это, конечно, меня зацепило. Не бывает на пустом месте громких обвинений, однако порыскав на всех сайтах, больше подобных отзывов я не нашел. Либо их удаляли, либо случай, в самом деле, был единичным.

Мысли так и крутились вокруг Веры Григорьевны, я даже когда на свидание к Маринке притащился, никак не мог успокоиться. Леонова это заметила, она вообще была очень внимательной, чуткой и, самое главное, практически не выносила мозг, что, кстати, редкость для ровесниц.