Твой гнусный секрет

— Да какая разница, бросит он меня после одной совместно проведённой ночи вместе или нет? После тебя я поняла, что как раз такие отморозки в моём вкусе! — с вызовом воскликнула она, смотря в полыхающие от ярости глаза. В ней горело не меньше огня.

— Прибил бы, если бы не любил, — опустошённо проворчал Доминик, впечатываясь затылком в подголовник. — Какого чёрта ещё и ты играешь у меня на нервах?..

— Прибивать не надо, достаточно просто любить, — сдерживая довольную улыбку, подметила София.

Шутку он не оценил. Помрачнел и сухо бросил, потянувшись к рулю:

— Я отвезу тебя домой.

— Нет. Нам надо поговорить.

— Нам нечего обсуждать.

— Один разговор, и я на самом деле исчезну из твоей жизни. Больше никогда не буду докучать. Или специально лезть в неприятности. Обещаю.

— Хорошо… — угрюмо протянул Доминик. Можно было подумать, что ему неприятны её слова. Но раз так, то почему продолжал отталкивать? Понять бы, что у него самого в голове происходило. — Куда поедем?

— К тебе?

Скептически задрав одну бровь, он посмотрел на неё, как на окончательно сошедшую с ума женщину. Не успела из одной передряги выбраться, как уже в другую ныряла головой вперёд.

— Но прежде нам надо заехать в полицейский участок и заявить на этого урода.

— И о чём ты заявлять собралась? Об угрозе изнасилования? — усмехнулся Доминик и дёрнулся с места, заставляя вспомнить о ремне безопасности. — Софи, тебя там и слушать не станут. Даже изнасилование, если у жертвы нет травм или наркотических веществ в крови, сложно доказать. Надо пройти через десятки унизительных процедур, чтобы исполнители власти поверили, что ты не пытаешься оклеветать несчастного парня.

— Говоришь, как эксперт в этой области.

— Всё ещё хочешь ко мне домой?

— Да. — София достала телефон и написала сообщение Фэллони, что сегодня не сможет прийти на подработку. — Испугался, что я тебя изнасилую, а ты потом доказать этого не сможешь?

— Что с тобой произошло за эти полтора месяца? — ошеломлённо выдохнул он.

— Я теперь немножечко не в себе, — беззаботно пожала она плечами. — Но всё же мы не можем оставить Дэна безнаказанным. Очевидно, он и с другими девушками так себя ведёт. Нельзя закрывать глаза на его отвратительное поведение только потому, что меня пронесло.

— Никто и не собирается закрывать глаза.

— И как же ты его покараешь?

— Пока не решил, но пара идей уже есть.

— Теперь мне его даже как-то жаль стало. Полиция всяко погуманнее будет.

— Увы, твоя гуманная полиция в таких случаях бездействует.

Когда машина покатилась мимо вывесок знакомых магазинов на соседней от её дома улице, София посмотрела на отстранённый профиль Доминика с негодованием.

— Я же сказала, что нам надо поговорить. Зачем ты везёшь меня домой? Какого чёрта даёшь надежду? Из-за этого чувства, будто между нами есть какое-то недопонимание, я не могу отпустить свои чувства к тебе. Если ты меня хоть немного уважаешь, удели время и ответь на вопросы!

Желваки вновь заиграли на его красивых скулах, и на следующем повороте, он круто развернулся под гневный ор клаксонов мимо пролетающих машин. Развернулся в неположенном месте, чудом не создав аварийную ситуацию. И эта короткая вспышка бешенства заставила её замолчать на ближайшие полчаса.

Впрочем, даже оказавшись в его квартире, она не рискнула прокомментировать присутствие персиковых тапочек в прихожей, а спокойно их надела и прошла на кухню, где сполоснула руки. От былого погрома здесь не осталось и следа. Свежеокрашенные стены и новый паркет намекали на недавно закончившийся ремонт.

Достав пару бутылок пива из холодильника, Доминик с одной из них плюхнулся на диван и сразу перешёл к делу:

— И о чём же ты хотела узнать?

— Чего ты испугался? — София тоже не стала хоть вокруг да около, села на другой край дивана и проигнорировала вторую бутылку, оставленную для неё на журнальном столе.

— В смысле? — от неожиданности Доминик подавился пивом. — Ты опять шутишь?

— Нет. Я говорю о твоих чувствах, которые взаимны. Почему же ты тогда бежишь от них? Что именно тебя испугало в наших отношениях?

— Что за бред ты несёшь? — он отвернулся, прокашлялся, сделал затяжной глоток, как если бы перебирал в голове варианты ответов, и небрежно бросил: — Я просто не хочу слишком глубоко погружаться в эту муть.

— Но эту муть ты же и заварил.

— И успел об этом пожалеть. Не стоило тебя трогать. Было бы лучше, если бы мы не сближались.

— Почему?

— Это не приведёт ни к чему хорошему, — кривовато улыбнулся Доминик. И в серых глазах она прочла ту же боль, что и в день, когда к нему заглянул деспотичный отец.

— Это как-то связано с твоей матерью?.. — предположила София и, заметив, как сжались его зубы, поняла, что попала в точку. — Что она сделала?

— Да ничего особенного, — он одним затяжным глотком допил бутылку и потянулся за второй. — Просто ушла от отца, заодно оборвав все связи и со мной.

— Сколько тебе было?

— Восемь.

— И за все эти пятнадцать лет она не пыталась с тобой связаться?

— Типа того.

— Должно быть, её появление тебя шокировало…

— С чего бы?.. Мне нет дела до этой женщины. Появляется она или исчезает. Плевать.