Твари, в воде живущие

…Ваш сын, Рокшан Алексей Владимирович, пал в бою смертью храбрых 18 сентября 1941 в бою под деревней Козельково.

Бумажный треугольник выпал из ослабевшей руки, закружился к полу — падал, казалось, целую вечность.

Евдокия Петровна Рокшан, в девичестве Лытина, до Победы не дожила — тихо угасла в сорок четвертом…

Осколок 12 2003 год

…Я, понятное дело, по такому делу в сторонке с Кирюхой-соседом на грудь маленько принял — не каждый раз к нам в глушь столько народу приезжает. Потом на берег пруда, к монументу вернулись, а там митинг в разгаре, депутат какой-то киевский по расстрелянным слезу льет да палачей ихних клеймит — причем всё на нынешнюю Россию свернуть норовит, дескать Путин прямой наследник тех расстрельщиков. Хотя Бела Кун вроде как из мадьяр происходил…

Ну, долго ли, коротко, — отговорили, оркестр музыку тоскливую заиграл. Ножницами по ленточке — чик! — поползло вниз полотнище.

Венки возлагают, телевизионщики снимают, поп с Симферополя святой водой брызжет, а я…

А со мной тем временем что-то непонятное происходит. То есть в общем-то понятное, но… Девушку в толпе увидел — и смотрю, прямо оцепенел на месте. Ладно бы еще по молодости, но шестой-то десяток разменяв… Да и не я один, многие мужики на нее пялились, и молодые, и постарше. Не просто красивая была — что я, девок смазливых в жизни не видал? — а как бы сказать… В общем, как магнитом тянуло, бросить все к черту хотелось, да и пойти с ней куда глаза глядят. Да нет, не в койку пойти — просто чтоб рядом быть… Наваждение какое-то.

Не знаю уж, каким чудом удержался, на месте стою — но во все глаза пялюсь. А она ко мне идет — ну, не прямо ко мне, а мимо, к монументу. И как идет, как идет… После нее модели все эти на подиумах — коровы раскоряченные. Совсем близко прошла… Волосы распущены, чуть не до пояса, золотом на солнце горят — видно, что не краска, свой цвет, природный. И на лице никакой косметики — но глаз не оторвать, а посмотрел бы ты на Клавку не намазанную, эх…

Но вот платье ее… Цепануло как-то… Неправильное какое-то… Вроде и по размеру, но будто бы не ее. Чужое будто… Ну да я в женских шмотках разбираюсь не сильно.

Вот. Парни, понятное дело, так вокруг и вьются, то один заговорить пытается, то другой… Но она шагает себе, ни словечка в ответ. У монумента остановилась, взглядом по столбику фамилий пробежалась, родственника, не иначе, высматривала… И вдруг — увидела! Вскрикнула негромко, а затем совсем уж тихо: «Алешенька…». Что странно — чуть не прошептала ведь, но, по-моему, все в толпе услышали.

Я дивлюсь: молодая ведь совсем, в лучшем разе прадедушка лежать тут может, с чего вдруг Алешенькой-то его назвала?

Тут она поворачивается — глазам не верю, как не ее лицо стало… Только что прямо-таки своим светом светилось, а тут как лампочку выключили. Нехорошее лицо стало, хищное, и не то что теперь взгляд притягивает — наоборот совсем. Да и не молодое вроде как уже…

Но долго не приглядывался — она к пруду, да почти бегом. Несколько парней следом потянулись, не разглядели, понятное дело, что с дамочкой произошло вдруг.

А монумент, надо сказать, по-над балкой поставили, на самом верху — потом склон пологий, потом покруче, потом кусточки вдоль берега — и вода за ними.

Она сквозь кустики скользнула — и плюх!!! — в воду кинулась. Тут уж весь народ к берегу ломанулся. Игореша Ситников — тот больше всех на нее запал — первым. Видим: на поверхности никого. Пять секунд, десять — никого. Игорь, как был, в одежде — в воду. За ним еще парней несколько. Ныряли, ныряли, всё впустую — балка там обрывистая, сразу глубина у берега…

Испорченным торжество оказалось.

Что потом? Известно что… Расследование, милиция, аквалангисты. Да не много-то нарасследовали: кто такая, откуда приехала, — никто ни слухом ни духом. Аквалангисты лишь платье нашли — а тела-то в нем и нет! Ну, чудеса… Как будто в воде растворилась. Ладно бы в реке или море, там и унести далеко утопленника может, но в Карачаевском пруду-то… Да и с платьем непонятка какая-то.

Не знаю уж, что менты в следственных своих бумажках написали — утопление толпа народу видела, на тормозах не спустить — а ни тела, ни даже имени погибшей… Ну да с их проблем пусть у них голова и болит.

Дальше вовсе уж чудеса начались. Дернул меня черт у Игорька Ситникова фотки попросить — видел, как он «мыльницей» девушку щелкал. Зачем? — сам не знаю, зацепила, видать, крепенько… А он: не получились, мол, снимки. Я было не поверил — он пачку фотографий на стол. Смотрю, ничего понять не могу. Вот монумент с фамилиями, вот и сам я чуть дальше — дурацкий видок, если честно. А вот тут она должна стоять… Должна! А никого, место пустое. Разве что воздух чуть не такой, словно дымка там или марево — буквы на камне расплываются, а рядом нормальные, четкие. У «мыльниц», понятное дело, и не такие дефекты случаются, но…