Твари, в воде живущие

А ведь еще изрядный сектор северных земель принадлежит «Биг-Трэйк-фонду», вспомнил Кеннеди. Получается, что от самого жирного куска Вайсгеру достались только крохи. Он спросил:

– Это именно один человек? Не корпорация?

– Сделка была достаточно запутана, но я сумел проследить все нити, – объяснил хозяин. – Официальным покупателем числилась некая компания, зарегистрированная на Кипре с уставным капиталом в один доллар, и учрежденная двумя фирмами – ирландской и гибралтарской. Но если пройти всю цепочку липовых компаний, в самом ее конце можно обнаружить одного человека.

– Кто же это?

– Некий русский нувориш. Их «нефтяной барон». По фамилии Бай… Буй… извините… – Вайсгер вернулся к столу, одел очки и прочитал по бумажке: – Баймухаммедов.

– Да, у русских порой весьма заковыристые имена, – подтвердил Кеннеди. Он вспомнил свою командировку в Россию, на Чукотку, – и местного жителя Охчайлугана, ни в какую не соглашавшегося на разумное сокращение имени…

– И что же планирует воздвигнуть на Трэйклейне этот русский? – спросила Элис. – Нефтяной промысел?

– Нефти здесь нет. Его замысел проще – курорт. Но курорт для очень богатых людей. Для тех, которые прилетают на отдых на личных реактивных самолетах и легко покупают сотни квадратных миль лесов – чтобы стрелять оленей, не рискуя угодить в грибника. Концепция моего отца была проста: любой американец, хотя бы даже совсем небогатый, должен иметь возможность приехать на Трэйклейн и отдохнуть – пусть в трейлере, пусть в палатке… Но нефтяным баронам такие соседи ни к чему. Меньшее, что они согласны иметь под боком, – публику, живущую в пятизвездочных отелях и рискующую погрузить свои драгоценные тела лишь в бассейны с подогретой дистиллированной водой. Именно они – пятизвездочные отели – и должны сменить трейлервилли и палаточные городки.

– Мне кажется, это будет нелегко, – сказал Кеннеди. – Все-таки большая часть земель на берегах принадлежит вам, и продавать их, как я понял, вы не собираетесь.

– Все не так просто, мистер Кеннеди, – вздохнул хозяин. – Озеро и его берега – это капитал, который дает проценты только при наплыве людей… А структуры, обслуживающие приезжих, принадлежат мне лишь отчасти – и отнюдь не везде мой пакет акций контрольный, хотя по традиции я возглавляю советы директоров всех этих компаний. Исподволь работа по перекупке акций уже идет – но самая большая ставка этим Бай.. Буй… да пропади он пропадом! – вы понимаете, о ком я, – самая большая ставка им сделана на историю с «монстром озера». Умело раскрученная, она вызовет бегство туристов и обвал акций. Тогда земли придется продавать – чтобы выжить и сохранить хоть что-то. И тут уж этот проходимец своего не упустит.

– Да, эта история для него – просто подарок судьбы, – сказал Кеннеди.

– Неужели вы верите в подобные совпадения? – изумился хозяин. – От всей истории с монстром за милю разит нефтяными долларами.

– Экспертиза подтвердила, что укусы на трупе Берковича естественного происхождения, – напомнила молчавшая до этого Элис.

– Когда у вас много денег, – сказал Вайсгер, – привезти и выпустить в озеро стаю пираний, пару-тройку аллигаторов или даже акулу-убийцу труда не составит.

При упоминании аллигаторов Кеннеди поморщился. Вспомнил одну старую неприятную историю. И сказал:

– Аллигаторы, пираньи и акулы свои жертвы пожирают. А не далее как вчера я читал одну книгу по ихтиологии и выяснил: идущие на нерест лососи рыбой практически не питаются. Но хватают ее, убивают, стиснув челюстями, – и бросают. Инстинктивно уничтожают будущих врагов своего беззащитного потомства. Просматривается явная аналогия со смертью мистера Берковича. Его тоже никто сожрать не пытался. Пожевали и выплюнули.

– Опять вы пытаетесь перевести стрелки на Биг-Трэйка, – устало сказал хозяин. – Ну что же, пора вас познакомить с его подлинной историей.

Аквапарк «Блю Уорд» 25 июля 2002 года, 9:38

В крохотный кабинетик профессора Лу, расположенный в здании управления аквапарка, Хэммет попал без затруднений, хотя о встрече предварительно не договаривался – дозвониться до профессора вчера не представилось возможности.

Луи Птикошон действительно оказался французом – но не заокеанским, а уроженцем Нового Орлеана с изрядной примесью креольской крови.

Невысокий, черноволосый, лет пятидесяти на вид, профессор Лу (именно так Птикошон, очевидно недолюбливая свою фамилию[12], попросил его называть) был на редкость разговорчив. Выплевывая слова со скоростью автомата «Узи», он экспансивно поведал Хэммету о семи известных ему поколениях рода Птикошонов, живших в Луизиане, и о своем увлечении ихтиологией, зародившемся еще в ранней юности. та страсть и заставила ученого покинуть родные места – в дельте Миссисипи, превратившейся в нижнем своем течении в самую большую сточную канаву Америки, работы ихтиологу было мало. Теперь Лу постоянно жил в Сан-Франциско, работая в Институте океанографии. И был временно прикомандирован к аквапарку «Блю Уорд» в соответствии с соглашением между институтом и мистером Вайсгером.