Тварь

Элизабет понимала, что он делает. Она была рада и хотела что-нибудь сказать, но плот сорвался с верхушки волны и скользнул во впадину.

Они начали опрокидываться. Элизабет так и знала – им не под силу помешать стихии. Она взвизгнула. Затем плот выровнялся и мягко взлетел на следующую волну.

– Эй! – Гриффин придвинулся к жене и обнял ее за плечи. – Все нормально. У нас все хорошо.

– Нет, – выдохнула она ему в грудь. – У нас ничего не хорошо.

– О'кей, у нас не хорошо. Чего ты боишься?

– Чего я боюсь? – набросилась она на него. – Мы находимся посреди океана, посреди ночи на плоту размером с крышку от бутылки... и ты спрашиваешь меня, чего я боюсь? А как насчет смерти?

– Смерти от чего?

– Ради бога, Говард...

– Я серьезно. Давай обсудим.

– Я не хочу ничего обсуждать.

– У тебя есть более подходящее занятие? Ну давай. – Он поцеловал жену в голову. – Давай выведем страхи наружу и разделаемся с ними.

– Хорошо. – Элизабет сделала глубокий вдох. – Акулы. Можешь называть меня паникершей, но я в ужасе от мысли об акулах.

– Акулы. Хорошо. О'кей. Мы можем забыть о них.

– Скажешь тоже!

– Нет, послушай. Вода холодная. И во всяком случае, японцы и корейцы выловили большинство из них. И если даже какая-нибудь крупная акула все-таки приплывет сюда, то, пока мы находимся на плоту, мы не выглядим, не пахнем и не воспринимаемся ею как что-либо, чем она привыкла питаться. Что еще?

– Предположим, шторм...

– Хорошо. Погода. Никаких проблем. Прогноз хороший. Сейчас не сезон ураганов. Даже если придет шторм с северо-востока, то плот почти непотопляем. Самое плохое, что может случиться, – он перевернется. Если это произойдет, мы опять выправим его.

– И будем плавать без конца, пока не умрем от голода.

– Этого не произойдет. – Гриффин был доволен – он обнаружил, что чем больше говорил, тем больше ему удавалось разогнать свои собственные страхи. – Первое: ветер гонит нас обратно к Бермудам. Второе: суда ходят туда и обратно каждый день. Третье: худший случай – к вечеру понедельника дети и... как их там... ну, эти, из торгового агентства, заявят, что мы пропали, а радио гавани Бермуда знает о нас все. Но до этого не дойдет. Вот этот малыш выкладывает за нас свою душу, подавая сигналы. – Гриффин похлопал по ящику аварийного радиомаяка. – Первый же самолет, который пролетит над нами, вышлет кавалерию, которая, как известно, всегда приходит на выручку. Возможно, это уже сделано.

Элизабет помолчала немного, а потом проговорила:

– Ты веришь всему этому?

– Конечно, я верю всему этому.

– И ты не боишься?

Он прижал ее к себе и сказал:

– Конечно, боюсь.

– Хорошо.

– Но если ты ничего не предпринимаешь по поводу пришедшего страха, не рассеиваешь его разговором, не заменяешь его чем-нибудь другим, он пожирает тебя.

Элизабет опустила голову мужу на грудь и потянула носом. Она уловила запах соли, пота... и успокоения. Она услышала запах двадцати лет своей жизни.

– Так... – произнесла наконец она. – Значит, ты желаешь пофлиртовать?

– Правильно, – рассмеялся он. – Перевернуть плот в приступе страсти.

Они оставались в таком положении, прижавшись друг к другу, а плот медленно дрейфовал к югу, гонимый ветром. Звезды на небе, казалось, танцевали в сумасшедшем согласии с ними, кружась и опускаясь вместе с движением плота, но всегда неуклонно двигаясь на запад.

Через некоторое время Гриффин подумал, что Элизабет уснула. Но вскоре он ощутил у себя на груди слезы.

– Эй, – прошептал он. – Что это значит?

– Кэролайн, – ответила она. – Такая маленькая...

– Не надо, милая. Пожалуйста...

– Я ничего не могу поделать.

– Ты должна попытаться заснуть.

– Заснуть?!

– Хорошо, тогда давай играть в «Боттичелли».

Элизабет вздохнула.

– О'кей. Я думаю о... знаменитом М.

– М. Посмотрим. Он... знаменитый француз...

Элизабет внезапно вздрогнула. Она выпрямилась и повернулась к носу плота.

– Что это было?

– Что именно?

– Такой царапающий звук.

– Я ничего не слышал.

– Как будто когти.

– Где?

Она проползла вперед и потрогала резину на самой передней камере:

– Как раз здесь. Словно когти, скребущие по резине.

– Может, что-нибудь с яхты? Забудь об этом. Кусочек дерева. Здесь плавает всякая дрянь. Могла быть летающая рыба. Иногда они попадают прямо на палубу.

– Что это за запах?

– Какой запах? – Гриффин глубоко вдохнул воздух и теперь действительно почувствовал. – Аммиак?

– Я так и подумала.

– Что-нибудь с яхты.

– Например?

– Откуда я знаю? У нас стояла бутылка под раковиной... Если что-нибудь не разлилось здесь.

Он потянулся, сел на корме плота и расстегнул молнию на крышке прорезиненного ящика. Было слишком темно, чтобы что-либо разглядеть, поэтому он нагнулся, чтобы понюхать внутри.

Гриффин услышал шум, похожий на хрюканье, и плот подпрыгнул и накренился в одну сторону. Мужчину сбило с колен, и консервные банки в ящике загрохотали, сбившись в кучу, а палубный настил под ним затрещал и завизжал, двигаясь по резине. Он услышал какие-то непонятные шлепающие звуки – возможно, их производил плот, хлопая по беспорядочным волнам.

– Эй! – Гриффин восстановил равновесие, удерживаясь руками за края плота. – Будь осторожна.