Туз Черепов

Он дико сопротивлялся, но человек стоял над ним, пришпилив его к земле. Он услышал рев моторов «Кэтти Джей». Еще больше людей вбежало на поляну; стражи с винтовками, освещенные огнями только что приехавших «Оверлендов», безуспешно стреляли по «Кэтти Джей».

«Они схватили меня, — подумал он, в душе вскипел панический страх. — Они схватили меня, они собираются убить меня, они собираются заставить меня заплатить за все, что сделали другие, а меня там даже не было!»

Он мог думать только об одном — как бы убежать. Не имеет значения, какие будут последствия и чего это будет стоить. Страх остаться здесь и расхлебывать эту кашу был хуже любого другого.

— Перестань дергаться! — сказал человек, державший его. Харкинс даже не видел его лицо: просто враг, противоположная сила, без характера и индивидуальности. Человек убрал ногу с груди Харкинса и наклонился над ним, собираясь связать его. Харкинс изогнулся на бок, выхватил из-за пояса револьвер и сунул его пробужденцу под ребра.

Мужчина застыл от ужаса, его глаза широко раскрылись. Харкинс же как боялся, так и продолжал бояться. У него оставалось лишь мгновение для действия, и только для одного.

Он нажал на спусковой крючок.

Вот теперь он увидел лицо человека. Складчатое, обветренное лицо, подсвеченное снизу выстрелом. Через долю долю секунды оно исчезло, но осталось в памяти, пылая там, как остаточное изображение солнца.

Мужик рухнул на Харкинса, как лавина из мертвого мяса. Харкинс отпихнул его в сторону и выбрался из-под него. Поблизости слышались крики, но он не мог разобрать слов. Мир сомкнулся вокруг него, все сузилось: он видел его словно через туннель.

Он вернулся к лестнице, дороге в безопасность. Кабина «Файеркроу» всегда была его святилищем, тем местом, где он был хозяином, где никто не издевался над ним и не заставлял чувствовать себя ребенком. Он вскарабкался в нее, открыл стеклянный фонарь, залез внутрь и захлопнул его за собой.

Он смутно осознал, что неподалеку взлетает «Кэтти Джей». «Скайланс», молчаливый и забытый, остался стоять за ней. Руки автоматически заработали, нажимая на ключи, поворачивая рычаги, пристегивая его к сидению. Когда цистерны наполнились, через кабину пронесся едкий запах аэрума. Мотор, включившись, чихнул и загудел. От корпуса отскакивали пули, но с таким глухим звуком, что не казались опасными.

Лицо человека. Он все еще видел его. Взгляд его глаз, когда жизнь гасла в нем, как огонек свечи.

Пуля ударила в лобовое стекло, заставив его подпрыгнуть; по стеклу побежала длинная трещина. Это вывело его из шока. Поглядев по сторонам, он заметил роившихся вокруг людей, некоторые из которых, стреляя на ходу, бежали к «Файеркроу». Они ничего не могли сделать «Кэтти Джей», но могли повредить «Файеркроу», если бы попали в правильное место.

Едва оторвавшись от земли, он включил ходовые моторы; он должен двигаться, иначе его собьют. «Файеркроу» двигался слегка лениво, он был еще слишком тяжелым для непринужденного набора скорости, но двигался, и одно это сбило прицел у всех, стрелявших по нему. Харкинс сгорбился над рулем, закладывая виражи и медленно поднимаясь, пока заполнялись аэрумные цистерны и корабль терял вес. Теперь пули били в дно, и некоторые даже пробивали его. Но «Файеркроу» быстро набирал высоту, а ходовые двигатели прогревались и развивали все бо́льшую тягу. Харкинс заложил длинную восходящую дугу вокруг «Кэтти Джей», которая вертикально поднималась. Он увидел, как заработали ее двигатели, толкая ее над деревьями, и последовал за ней.

Стрельба прекратилась, но Харкинс не почувствовал облегчение. Он вообще не чувствовал ничего.

Лицо этого человека…

Вспышка застала его врасплох. «Файеркроу» сбило в сторону, взрывная волна бросила его в крутой вираж, моторы завизжали. Кабина затряслась так, словно собиралась оторваться. Едва он успел среагировать на первый взрыв, как последовал второй, осветив небо перед ним и заставив задрожать лобовое стекло. Трещина увеличилась вдвое, став похожей на раздвоенную молнию.

Противокорабельные орудия.

Кровь стучала в висках. Он добавил газу и рванулся вперед, через бушующий воздух. Моторы завыли, на грани остановки, потом опять вспыхнули, толчком. На него обрушился залп разрывов, потрясший его до глубины души. Вспышки выхватили из темноты «Кэтти Джей», летящую без огней, поднимающуюся вверх, в безопасность.

«Уклоняться. Уклоняться. Уклоняться».

Он бросил «Файеркроу» вправо, одновременно поднимаясь. Маневры уклонения сами приходили к нему. Его всегда было трудно сбить, в небе он становился скользким и увертливым. Зенитки били по кораблю. «Файеркроу» дрожал и дергался. Харкинс выполнял бочки и закладывал виражи, перегрузка вдавливала его в сидение.