Туз Черепов

Она могла слышать их, если хотела, хотя было удручающе трудно понять то, что она слышала. Они приходили одновременно, сшитые вместе куски бессмыслицы, окна ясности в движущемся тумане. Она взяла за правило никогда сознательно не слушать мысли команды, но иногда, невольно, что-то подслушивала. Она знала об опасениях кэпа на ее счет. Она разделяла их.

По крайней мере, его беспокоил только ее неестественный слух. Если бы он знал правду, он бы, наверняка, выкинул ее с «Кэтти Джей» пинком под зад.

Фрей никак не мог понять, откуда она узнала так много о транспортнике пробужденцев, да еще в ураган. Она узнала то, что невозможно было только услышать. На самом деле она слушала мысли людей, которые летели на корабле, выбирая из неразберихи лакомые кусочки информации.

«…должен был сказать ей, когда я…»

«…апомни наполнить это, прежде чем…»

«…как он сейчас? Что он…»

«…не моя проблема, и не имеет значения, что они…»

«…чувствую больным. Прошел месяц с того времени, как я чувствовал себя хорошо. Надо понять…»

Она с усилием вернулась в свое тело. Было слишком легко — и слишком опасно — затеряться в заботах и желаниях других людей. Рядом слишком много сознаний, даже ночью. Но днем было еще хуже. В толпе ей требовалась постоянная концентрация только для того, чтобы удержать свое сознание целым. Она чувствовала, что если разрешит себе расслабиться, она рассыпется, как свет, улетающий одновременно в тысяче направлений.

«Я теряю, — сказала она себе. — Я теряю себя».

Рисс предупреждал ее. Чем больше она узнавала о себе, чем больше использовала новонайденные возможности — возможности манов, — тем больше ей это нравилось. И она приняла это. Она выбрала стать другой, измениться. Но было трудно разрешить себе уйти из мира, который окружал ее.

Она дрейфовала в незнакомое море, в котором нет берега, вдоль которого надо плыть, и нет маяка, который указал бы ей путь. Она отдалилась как от своих товарищей, так и от себя, и приблизилась к… чему-то непонятному. И это пугало ее.

И тогда она увидела Пелару.

Как всегда, при мысли о нем сознание сосредоточилось. Далекие голоса растаяли. Она увидела его лицо, так ясно, словно он стоял здесь, прямо перед ней, на галерее. Оливковая кожа, скульптурные и высокомерные черты лица, изгиб рта, прямые плечи.

Красивый.

Настолько красивый, что ей становилось страшно. Красивый, как ребенок, красивый той красотой, которую видишь, когда изумленно глядишь на восход солнца. Непостижимой, подавляющей, проникающей в сердце.

Что все это означает? Что она видит, когда глядит на торговца слухами?

Джез всегда была замкнутой, даже до того дня в Йортланде, когда пришли маны. Она страстно желала общаться с другими людьми, но никогда не могла. У нее были друзья, родители и партнеры, но глубокая страстная связь, по которой она тосковала, став взрослой, всегда ускользала от нее. Те стороны человеческих отношений, ради которых другие люди готовы убивать и умирать, никогда не казались важными для нее.

Однажды она переспала с человеком на сорок лет старше себя только для того, чтобы вытащить шею кэпа из петли. Большинство людей было бы потрясено самой мыслью об этом. А для нее это был просто самый быстрый способ добиться цели. И это ее не осквернило. Она вообще почти ничего не почувствовала.

Может быть, с ней что-то не так. Может быть, она хочет чувствовать больше, чем имеет право, больше, чем способна. В конце концов, именно поэтому она и выбрала манов. Они обещали единство душ и товарищество, тот вид единения, который лежит за пределами всего, что она испытывала раньше.

И вот теперь это. Неужели это то самое, что испытывает кэп, когда думает о Тринике? Потрясающее, ошеломляющее, обостренное желание? Неужели она влюбилась? И, если так, не слишком ли поздно сворачивать с пути, который она выбрала?

Не слишком ли поздно попытаться стать человеком?

Глава 5

Призрачный город — Встречи — Морбен Кайн — Остров в море руин — Нежелательные союзники

Город Коррен лежал у подножья хребта Кривая Западня, на каменном холме, с которого открывался восхитительный вид на западные равнины. До начала Третьей эпохи авиации и массового производства воздушных судов, город служил важным перевалочным пунктом для путешественников и купцов, направлявшихся по опасному пути к огромному Восточному плато Вардии.

Те дни давно прошли.

— Черт побери, — выругался Фрей, глядя через ветровое стекло кабины «Кэтти Джей». Он посмотрел на Ашуа: — А я-то думал, что твой город — кусок дерьма.

Крейк мог только согласиться с ним. Во время Аэрумных войн Раббан, в котором выросла Ашуа, был разрушен почти до основания и все еще не полностью отстроен. Но Коррен был уничтожен совсем по-другому, на порядок хуже.