Туз Черепов (ЛП)

Она увидела лицо Барго Оскена, когда он сидел напротив нее в прокуренном баре, услышала его медленный размеренный голос. «Смотрите на нас, ну, как нечто в стороне. Страховка. В случае, если все пойдет плохо, у вас на горизонте что-то будет».

Она начала нажимать кнопку на кубе. Код, язык, который она выучила давным-давно, созданный именно с этой целью. При каждом нажатии за стеклом на боковой стенке куба вспыхивал свет. Закончив, она стала ждать. И вскоре огонек замигал снова. Ответ.

Слаг, умеренно-психопатичный кот «Кэтти Джей», выбрался из вентиляции в машинное отделение. Потрепанный, окровавленный и поцарапанный, но победивший. Еще один бой глубоко в кишках корабля, еще один удар в его пожизненной войне с крысами. Он знал только эту войну, больше ничего. Он был воином, до мозга костей.

Машинное отделение было шумным, грохочущим местом, полным запахов механизмов. Слага не волновали ни шум, ни вонь: здесь он был больше дома, чем в любом поле или саду. Трубы и галереи, окружавшие огромные моторы, были его джунглями. Но сейчас он хотел отдохнуть рядом с тем, что согреет его старые кости и уставшие мышцы. Он отправился на свое любимое место на верхушке водяной трубы, проверил температуру и решил, что все в порядке. Потом устроился там и стал зализывать раны.

Давным-давно в прошлом, в глубинах развелись монстры, огромные крысы, бросавшие вызов его мужеству и превосходству. Сражения с ними были жестокими и ужасными, но он всегда побеждал. В конце концов, сказывались многолетний опыт, сила и скорость. Он смочил свои когти в крови лучших из них.

Эта крыса была не самой лучшей из них. Да, большая, но ничего общего с теми легендарными врагами, которых он побеждал в молодости. Тем не менее, она сопротивлялась. Он убил ее, но она сопротивлялась.

Слаг был старым котом. Крепким, как пожеванный сапог, но старым. И в последнее время он уже не был таким сильным, как раньше, и таким быстрым. Он жил инстинктами и не знал, что такое думать, но даже и так, он смутно ощущал, на каком-то уровне сознания, что тело подводит его.

Знание ничего не означало. Он не мог себе представить другую жизнь, кроме этой. Его миром была «Кэтти Джей», ее отверстия, воздуховоды и трубы, и он тиранически правил им. Он потерпел поражение только однажды, от одного из гигантских двуногих, которые бродили по открытым местам. Подлый тощий выманил его из этого мира и победил. Но он никогда не терпел поражения на своей территории, никогда. Здесь он все еще самый лучший.

Он поднял голову. Его ноздрей достиг слабый странный запах, резко отличающийся от едкой вони аэрума, пропана и масла. Через мгновение он исчез, но его было достаточно, чтобы в Слаге зародилось подозрение. Не обращая внимания на ноющие раны и болящие суставы, он спрыгнул с насеста и пошел на разведку.

Опять. Он последовал за своим носом, мягко ступая по металлическим галереям, поднимаясь и спускаясь по лестницам. Этот запах принадлежал кому-то, кого он не знал — не человеку, не машине и не крысе. Вскоре он нашел место, где пахло особенно сильно, особый уголок, на который он любил пописать, отмечая свою территорию.

И вот теперь тут был новый запах, поверх старого. Он обнюхал место. И тут в его памяти зашевелилось что-то из времени до «Кэтти Джей», когда он был маленьким котенком, копошащимся в отбросах. И через несколько мгновений все стало на место.

Кот. Запах другого кота.

Другой кот на борту «Кэтти Джей».

Глаза Джез открылись. Ей овладело сокрушительное чувство потери. Она лежала на своей койке на борту «Кэтти Джей».

Она отчаянно хотела, чтобы бессознательное состояние вернулось. Ей хотелось вернуться в то драгоценное время, когда она, бесформенная, свободно дрейфовала в пространстве, и все вокруг было музыкой. Голоса ее рода звали, их мысли вспыхивали повсюду, великое средство общения манов. И даже в темноте без мыслей, она была соединена с ними, они приветствовали ее, просили их сопротивляющегося родственника остаться, перестать бороться, прийти и воссоединиться с ними, стать одной из них, навсегда. Она чувствовала их огромное единство, и это чувство походило на сверкающий уголек, горящий в сердце.

Но воспоминание растаяло даже быстрее, чем сон. Она вернулась обратно в мир, обратно в место с ограниченными чувствами и ограниченными желаниями. Обратно в серую холодную апатию. Обратно в одиночество.

— Вы слышите их, верно?

Голос Пелару заставил ее резко повернуть голову. Он сидел во тьме около ее койки. Увидев его, она почувствовала поток нервной радости, который смыл печаль.

— Да, — сказала она. Язык почувствовал что-то незнакомое. Она с трудом составила слово. Именно так же было в прошлый раз, когда она вернулась. Все сложнее и сложнее вспоминать, как быть человеком.

Пелару задвигался. Похоже, он испытывал замешательство.

— Осгер слышал их. Все время, так он говорил. Они соблазняли его. Отрывали от меня. Иногда он… — Такиец оборвал себя. — На что это похоже, быть так близко к ним?