Туз Черепов (ЛП)

Йортланд вполне подойдет под его настроение: ледяной, пустой и жестокий, жесткое место, населенное жесткими людьми. У него был смутный план найти Угрика, больного на всю голову сына вождя Высокого Клана Йортланда, который несколько месяцев назад помог ему найти в Самарле город азриксов. После этого он будет делать то, что делал всегда. Сводить концы с концами.

Как только Вардия окажется в руках пробужденцев, Йортланд останется единственным безопасным местом. Нет смысла направляться в Такию, даже если ему разрешат въехать в страну; как только самми получат аэрум, который они так страстно хотят, Такия будет первой в списке их завоеваний. Может быть, он сможет сбежать в Новую Вардию, если Великий Пояс Бурь окажется не слишком плохой штукой. Он найдет себе тихое местечко, где будет играть в рейк и обчищать карманы простаков. Это ему подойдет.

Триника… Ну, он не будет думать о Тринике. Она затерялась в этом аду, из которого он не может ее вытащить, и это все, что ему известно. Фрей не слишком легко признавал свое поражение, но здесь ничего поделать нельзя. Только смириться и двигаться дальше.

Было время, когда у него были сильные желания и он не допускал возможности разочарования, но эти несколько лет он обманывал себя иллюзиями о величии и гнался за славой, богатством и любовью. Люди говорят, что лучше попытаться и потерпеть поражение, чем никогда не пытаться, но, видимо, эти люди ударялись не слишком сильно. Надежда подняла его выше, чем он вообще считал возможным, но падение с высоты искалечило его.

«Ты найдешь себе новый экипаж, — сказал он себе. — И другую женщину».

Он опять и опять мысленно повторял эти слова, убеждая себя.

Сило, все еще опиравшийся на перегородку, зашевелился и выпрямился:

— Тебе захочется услышать это, кэп.

— Услышать что? — удивился Фрей, который не слышал наружных звуков из-за работы «Кэтти Джей».

Сило подошел, вынул серебряную серьгу из уха и протянул ее капитану. Фрей посмотрел на серьгу, потом на первого помощника и опять перевел взгляд на серьгу.

— Взял с приборной панели, — объяснил Сило. — Ты, похоже, не собирался ей пользоваться.

Фрей рассвирепел, сам не понимая почему. Сило слушал голоса экипажа с того времени, как они улетели, поддерживая связь до последнего. Он тоже хотел бы знать, как у них дела. Но гнев длился всего мгновение, смытый чувством вины. Фрей знал, чего стоило Сило пойти с ним, сколь много веры и преданности проявил этот человек, бросив остальных ради него. Если бы сейчас Фрей был бы способен любить, он полюбил бы его только за это.

С некоторым волнением он взял серьгу и нацепил ее на ухо.

— …нибудь слышит? Кэп? Ты слышишь нас?

— Эй! Кэп!

— Лучше не будет, если ты будешь еще громче орать, ты, слабоумный!

— Эй, закрой хлебало. Ты не знаешь, как эти штуки работают.

Фрей нахмурился, не веря собственным ушам. Это был Пинн? Пинн и Харкинс? И они ругаются как всегда? Невозможно. Он еще немного послушал, как они орут друг на друга. Странным образом, это успокаивало.

— Я здесь, — наконец сказал он.

— Кэп! — одновременно крикнули оба, радость в их голосах затронула какую-то струну в его душе.

— Вы решили идти со мной? — спросил он. Он ощутил их присутствие, как поддержку. Он сделал правильный выбор.

— Что? — сказал Харкинс. — Нет, кэп, мы пришли, что вернуть тебя назад.

Короткое доброе чувство Фрея мгновенно испарилось.

— Я ухожу, Харкинс, — сказал он. — Я же сказал тебе.

— Сначала я должен кое-что сказать тебе, — сказал Пинн. — Послание от Баломона Крунда.

Крунд. Что он хочет? Этот человек всегда ненавидел его, ревнуя к Тринике.

— Кэп, он заставил меня пообещать. Если я найду тебя, я должен сказать тебе. Он сказал, что ты единственный не член их экипажа, которому не насрать на Тринику. Единственный, способный что-то сделать.

— Пинн, выкладывай.

— Триника не ушла, — сказал Пинн. — Вот что он мне сказал. И сказал, что точно знает. Старая Триника еще здесь, под демоном.

Слова навалились на сердце Фрея, как камни. Смертельный вес ответственности, ожиданий, обязанностей. Из всех людей Баломон Крунд обратился к нему, прося спасти Тринику. Он убедил себя, что нет ни малейшей возможности, что его любовь — гиблое дело, и вот Пинн вдребезги разбил эту уверенность и впустил подлый, лживый свет надежды.

Нет. Он не поверит в это.

— Откуда Крунд знает? — горько спросил он. — Почему он, черт побери, так в этом уверен? Что это, что за чувство у него есть? Гребаная интуиция? Почему он пытается положить это на меня?

Пинна, похоже, смутил тон Фрея. Возможно, он ожидал благодарности, а не пренебрежения.

— Э… — сказал он. — Я не знаю. Он просто сказал, что она все время таскает с собой книгу.

Вот теперь его достало:

— Что?

— Ага, — сказал Пинн. — Какую-то книгу, которую ты ей дал. Он говорит, что она начала таскать ее после того, как превратилась. И иногда читает.