Тувия, дева Марса

Свирепость бенсов и бесчисленное количество стрелков привели к тому, что войска Торказа отступили, и через некоторое время платформа, на которой стояли Карторис и Тувия, оказалась в центре сражавшихся. Казалось чудом, что их не задела ни пуля, ни стрела. Когда наконец волна сражения окончательно откатилась от них, они оказались одни между умирающими и мертвыми и среди рычащих бенсов, бродивших среди трупов в поисках вкусного мяса.

Для Карториса самым неожиданным и удивительным в битве было ужасающее количество потерь, нанесенных стрелками их относительно простым оружием. Нигде не было видно ни одного раненого зеленого воина, лишь трупы мертвецов толстым слоем покрывали поле битвы. Смерть, казалось, несло малейшее прикосновение стрелы лучников, и было очевидно, что ни одна стрела не пролетела мимо цели. Объяснение могло быть одно: металлические снаряды были с отравленными остриями.

Через некоторое время звуки битвы затихли в дальнем лесу. Наступила тишина, нарушаемая лишь рычанием поглощавших свою добычу бенсов. Карторис повернулся к Тувии из Птарса. До сих пор ни один из них не произнес ни слова:

– Где мы находимся, Тувия? – спросил он.

Девушка вопросительно посмотрела на него. Казалось, его присутствие является достаточным доказательством его вины в похищении девушки. Как иначе он мог узнать место назначения корабля, на котором она прилетела?

– Кому это знать, как не принцу Гелиума? – спросила она вместо ответа. – Разве он прибыл сюда не по собственному желанию?

– От Аантора я пошел добровольно по следам зеленого человека, укравшего тебя, Тувия. Но с того времени, как я покинул Гелиум, и до тех пор, пока я не проснулся над Аантором, я думал, что направляюсь в Птарс. Намекали, что я знаю о твоем похищении, – объяснил он просто, – и я поспешил к джеддаку, твоему отцу, чтобы убедить его в несправедливости обвинения и помочь ему в твоем возвращении. До того, как я покинул Гелиум, кто-то испортил мой компас, поэтому-то я и оказался в Аанторе вместо Птарса. Вот и все – ты ведь веришь мне?

– Но воины, похитившие меня из сада! – воскликнула она. – Когда они прилетели в Аантор, на них был металл принца Гелиума. Когда же они похищали меня, на них была форма воинов Дузара. Этому, казалось, было одно объяснение. Тот, кто решился на такое грубое нарушение закона, пожелал переложить ответственность на другого, если его обнаружат при похищении, но удачно выбравшись из Птарса, он почувствовал себя в безопасности в форме своего государства.

– Ты веришь, что я сделал такое, Тувия? – спросил Карторис.

– О, Карторис, – печально ответила она, – мне бы не хотелось в это верить, но когда все указывает на тебя!.. Нет, даже тогда я не поверю!

– Я не делал этого, Тувия, – сказал он. – Но разреши мне до конца быть откровенным с тобой. Я люблю твоего отца, уважаю Кулан Тита, с которым ты обручена, и знаю последствия, которые вызвал бы такой поступок, – война между тремя величайшими нациями Барсума – и все же, несмотря на это, я ни на минуту не колебался бы, Тувия из Птарса, намекни ты мне хоть раз, что это тебя не рассердит. Но ты ничего подобного не делала, и вот я здесь на службе у тебя и у человека, которому ты обещана, спасаю тебя для него, если это будет в человеческих силах, – горько заключил он.

Тувия из Птарса всматривалась некоторое время в его лицо, как будто впервые увидела его. Ее грудь поднималась и опускалась от сдерживаемых эмоций. Она сделала шаг к нему. Ее губы были полуоткрыты, казалось, сейчас она заговорит, быстро и взволнованно, но она подавила свои чувства.

– Дальнейшие действия принца Гелиума, – произнесла она холодно, – должны доказать его непричастность к происшедшим событиям.

Карториса задел тон девушки, в ее словах было сомнение в его честности. Он еще надеялся, что она как-то намекнет, что его любовь ей приятна. Конечно, она должна была выразить хоть какую-то, хоть самую маленькую благодарность за все его поступки, но благодарностью ему был лишь холодный скептицизм.

Принц Гелиума пожал плечами. Девушка заметила это и легкую улыбку, тронувшую его губы, и настала ее очередь обижаться.

Конечно же, она не хотела его обидеть. Он должен был знать, что после сказанного им она не может подбодрить его. Но ему не надо было настолько явно проявлять свое безразличие. Люди Гелиума славятся своей галантностью, но не грубостью. Возможно, сказалась земная кровь, текущая в его жилах.

Откуда она могла знать, что это пожатие плечами было попыткой Карториса физическим усилием согнать печаль и уныние из своего сердца, а его улыбка – воинственной улыбкой его отца и внешним проявлением решимости утопить свою большую любовь в усилиях спасти Тувию из Птарса для другого, потому что он верил в ее любовь к другому. Он вернулся к тому, с чего начал.

– Где мы находимся? – спросил он. – Я не знаю.