Туве Янссон: работай и люби

После Первой мировой войны доходы Виктора Янссона, как и многих других скульпторов, обеспечивались созданием монументов, памятников усопшим и скульптур в честь героев финского белого движения. Скульптор Фаффан, а именно под этим именем Виктора Янссона знали его друзья и близкие, изваял четыре монумента, посвященные Гражданской войне; два самых интересных стоят в Тампере и Лахти. Отлитые в бронзе обнаженные мужские фигуры напоминают древнегреческих атлетов в расцвете молодости и красоты. Воин на Монументе свободы в Тампере вздымает меч к небесам, словно нападая на врага. Его фигура вознесена на гранитный постамент и выглядит парящей над земными заботами и суетой. Героическая по духу скульптура является фаллической по форме и композиции. Бронзовый воин объединяет в себе красоту, агрессию и вызов — концепции, которые являлись на тот момент важными с точки зрения идеологии и поэтому оказывались и в центре внимания искусства.

Виктор Янссон занимался созданием памятников скорее вынужденно, из-за сложных денежных обстоятельств, нежели по искреннему желанию. Большинство скульптур, вышедших из-под его рук, — это чувственные женские фигуры и нежные изображения детей. Как писала Туве в книге «Дочь скульптора», отец не любил женщин. Женщины, по его мнению, были чересчур громкоголосыми, являлись в кинотеатры в слишком больших шляпах, отличались дурными манерами и вдобавок вряд ли стали бы подчиняться командам в случае войны. Только в облике статуй они становились настоящими. Единственные женщины из плоти и крови, с которыми мирился Виктор Янссон, были его жена и дочь.

Близкие люди часто становились как моделями, так и музами для творцов. Жена Виктора — Сигне, или Хам, как звали ее родные, позировала мужу, и маленькая Туве тоже. Именно ее черты запечатлел Виктор Янссон в своей работе «Голова девочки» (1920). Нежные черты и спокойное выражение высеченного из мрамора лица словно излучают мягкий свет. К работам Янссона относятся также несколько фонтанов, и как минимум на одном из них, расположенном в парке Эспланада в самом сердце Хельсинки, малышка Туве изображена в виде веселой русалочки. Дочь успела превратиться из малютки в молодую девушку, когда отец изобразил ее в своей новой скульптуре «Конвольвулюс». Convolvulus — это латинское название вьюнка, который по-фински имеет второе название, «нить жизни». Девушка, отлитая в бронзе, и правда напоминает своей гибкостью и эротизмом стремящийся ввысь вьюнок. Скульптура была установлена в центральном парке Кайсаниеми, где и находится до сих пор. В 1937 году Туве рассказывала о своих впечатлениях от позирования: «Я принимала позу вьюнка, которую показал мне отец. Шаг вперед, руки чуть подняты. Небольшой медленный шажок, пальцы ног поджаты, движение рук чуть неуверенное. Все вместе, по замыслу отца, должно было выражать пробуждение, юность».

Ссоры в отношениях отца и дочери были нередкими, но, несмотря на это, связь между Виктором и Туве никогда не прерывалась, хотя и омрачалась порой откровенной злостью друг на друга. Как у Туве, так и у ее отца имелись устойчивые политические и общественные воззрения, причем настолько различные, что часто им было абсолютно невозможно принять и понять ценности друг друга. Мать Сигне рассказывала детям, что отец был сломлен войной и что его душа навеки отмечена неизлечимыми шрамами. Когда-то беззаботный весельчак, после войны Фаффан ожесточился, стал суровым и нетерпимым. Он настолько изменился, что даже улыбка давалась ему с трудом, как и любые другие выражения чувств. Он отдалился от семьи, центром которой стала мать и сплотившиеся вокруг нее дети. И все же Туве безмерно восхищалась отцом и в творчестве полностью зависела от его суждений.

Фаффан был типичным патриотом своего времени. Как многие герои войны, он не сумел полностью вернуться к нормальной жизни и предпочитал вновь и вновь переживать и переосмысливать военное прошлое в кругу друзей, таких же ветеранов, как и он. Тяжелые воспоминания топились в безудержном веселье. Компании собирались в ресторанах, мужчины оставляли жен дома, чтобы те не мешали, и проводили ночи напролет за выпивкой и разговорами о высоких материях. Вино лилось рекой, хотя достать алкоголь во время повсеместно действовавшего жесткого сухого закона было совсем не просто.