Частыми гостями в доме Виртанена были Улоф Энкелль, Гуннар Бьёрлинг, старые друзья Туве Тито и Ина Коллиандер, Анна Бондестам, Эрик Улсони и Туве Улсони. Туве Янссон довольно быстро влилась в эту дружную компанию. Так она обрела новое для себя общество и, самое главное, нового возлюбленного. Казалось, что эти отношения, в отличие от связи с Тапсой, были весьма жизнеспособными.
Война Финляндии с Советским Союзом закончилась 5 сентября 1944 года, но на севере страны еще до следующей весны продолжались боевые действия с отступающими войсками германской армии. Эти события известны как Лапландская война. Разумеется, окончание военных действий стало огромным событием для всех финнов; таким оно стало и для Туве. Жизнь рядом с Атосом во многом изменилась, и Туве могла теперь взглянуть на вещи в новом свете. Счастливая, она писала Еве после объявления перемирия: «Я просыпаюсь по утрам и помню, что братья живы, что у меня есть мастерская, а теперь еще и Атос». Интересно, что слова об окончании войны и имя Атоса написаны другими чернилами. Позже Туве дописала: «Я хочу быть и буду счастливой, я уже счастлива, Коникова…»
О своем новом возлюбленном Туве пишет, не теряя присущей ей язвительности: «Тебе бы понравился Атос Виртанен. В нем столько же жизненной силы, сколько и в тебе. Он полон упрямой радостью бытия, и у него блистательно ясный мозг… Он не выше меня ростом, лохматый и помятый маленький философ, улыбка которого еще шире, чем твоя. Уродливый, веселый, полный жизни, мыслей и утопий. И самодовольства. Он убежден в том, что во всей Финляндии не сыщется головы, светлее его (да и почему бы не во всей Скандинавии, удивляется он). Его великий пророк — Ницше, о котором я выслушала уже бесчисленное количество речей и от которого начала немного уставать».
Театральный режиссер Вивика Бандлер характеризовала Атоса в похожих выражениях: «Атосу свойственно огромное количество крайне нереальных социальных утопий и такое же количество более чем реальных любовных интрижек. Его несравненная жажда жизни и яркость сделали его привлекательным и популярным, хотя лакомым кусочком назвать его было никак нельзя… В опасные времена он осмеливался поднимать голос за мир и согласие, что тогда считалось едва ли не предательством родины». Многие современники также свидетельствуют о том, что Виртанен был смелым человеком, не поступавшимся своими принципами, смелым до такой степени, что это угрожало его свободе. После окончания войны, в течение так называемых лет угрозы был распространен страх коммунизма и угрозы вмешательства СССР в дела Финляндии. Тогда одного лишь упоминания о возможном мире было достаточно, чтобы пробудить недоверие, и это время длилось до середины 1950-х годов. Как рассказывала Бандлер, некоторые намекали даже на то, что Атос виновен в предательстве родины.
В отношениях Туве и Атоса с самого начала не обошлось без противоречий. Он ненавидел сентиментальность, был скуп на нежные слова, а Туве нуждалась в них, или, по крайней мере, хоть в каком-то подтверждении мужских чувств. Атос не говорил даже, что она ему нравится, не говоря уже о признаниях в любви. Туве было сложно понять свою роль и найти свое предназначение в жизни возлюбленного среди окружающих его людей. В Кауниайнене, затерянная среди прочих гостей, она задавалась вопросом — кто она здесь, подруга, невеста, гость или друг, а может, просто знакомая…
Ситуацию не облегчало и то, что на тот момент Туве жила двойной жизнью. У нее был другой мужчина, и значимость этой связи не в последнюю очередь определялась телесным и эротическим характером их отношений. Она встретила мужчину, которого звала Маринистом, вскоре после Тапсы. Их чувства вспыхнули в разгар военных атак на Хельсинки, когда мужчина вернулся с фронта усталым, голодным и несчастным. Очевидно, их связала живопись: Туве была уже опытным художником, в то время как ее любовник только начинал свой творческий путь. Туве описывала эту любовную историю как небольшой эпизод и говорила, что отношения были страстными, но духовно любовники были далеки друг от друга. Душа и тело существовали порознь. И все же она заметила, что странно зависима от Мариниста. Балансировать между двумя мужчинами было нелегко, в том числе и для ее душевного равновесия. Отчасти жить двойной жизнью во время войны было легче, чем в обычное время, но все равно непросто. Туве предстояло сделать трудный выбор между мужчинами. Она призналась Атосу в существовании соперника и, к своему удивлению, получила от того недвусмысленные доказательства его неравнодушия. «Он дико и совсем не по-философски ревновал, и пару дней я даже была уверена, что потеряла его. Однако после произошедшего он стал ко мне ближе, что странно. Но я рада», — писала она Еве в 1944 году.