Тутта Карлссон Первая и единственная

— Конечно, безобразие, — подтвердил Бастиан. — Может быть, они к тому же что-нибудь у тебя взяли?

— Ещё бы не взяли! — сказал мясник. — Четыре копчёных окорока, пять кругов колбасы, три куска свиного сала, телячью голову, да сверх того уйму бифштексов и сосисок!

— Такие печальные новости в такой чудесный день, — ещё больше огорчился Бастиан.

— Надо что-то делать! — потребовал мясник.

— Да, безусловно, — ответил Бастиан. — Сейчас я запишу это в мою записную книжечку.

— Разбойников надо арестовать! — закричал мясник. — И немедленно!

— Ну-ну, зачем же так спешить? Поспешишь — людей насмешишь, — возразил Бастиан. — Сначала запишем, а потом поразмыслим хорошенько, что тут можно сделать. Тише едешь — дальше будешь!

Но мясник пришёл в такую ярость, что повёл себя почти неприлично.

— Что тут размышлять? — завопил он. — Этих разбойников давным-давно пора арестовать!

Бастиан грустно покачал головой и сказал:

— Послушай, дорогой мясник! А тебе приходилось когда-нибудь арестовывать людей, у которых есть лев?

— Нет, — ответил мясник, — но я же не главный в городе, а ты — главный!

— Да, но ведь и я перестану быть главным, если лев меня съест, — возразил Бастиан.

Мясник смутился:

— Прошу прощения, уважаемый Бастиан, об этом я как-то не подумал.

— К тому же сегодня и день неподходящий, чтобы мне кого-то арестовывать, — сказал Бастиан. — Ты же знаешь, завтра у нас Праздник Лета и Солнца, и у меня сейчас хлопот — полон рот. В парке на старой сцене будет концерт, выступит городской оркестр, будет музыка, пение и все такое прочее.

— Ну конечно, — сказал мясник. — Да нет, я только хотел рассказать, как все было.

— Но я, не теряя времени, начну обдумывать это дело, — заверил его Бастиан. — Вот прямо сейчас пойду по улице и буду думать.

И Бастиан пошёл по улице и стал обдумывать дело о разбойниках. И обдумывал его очень глубоко, но… не очень долго. Потому что он вдруг заметил толпу людей, которые стояли среди улицы и на что-то смотрели.

— Что здесь происходит? — спросил Бастиан, подойдя поближе.

— Да вот осел Силиуса никак не хочет дальше идти, — объяснил ему парикмахер Серенсен.

— Нет, вы видали что-либо подобное? — кипятился хозяин осла Силиус. — У этого осла ни стыда, ни совести! Его же с места не сдвинешь!

— Ты остановил все движение на улице, мой добрый Силиус, — укоризненно заметил Бастиан.

— Ну да, остановил! — ответил Силиус. — Что ж я, виноват, что этот упрямец не желает идти!

— Скажи, пожалуйста, а груз в тележке тяжёлый?

— Какой там тяжёлый, несколько пустых мешков из-под картошки.

— Мы сейчас поможем тебе столкнуть с места твоего осла, — сказал Бастиан. — Идите-ка все сюда!

И все стали помогать: и парикмахер Серенсен, и школьный учитель, и сапожник, и трамвайный кондуктор. Кто тянул осла спереди, а кто сзади подталкивал.

— Н-но, пошёл! — кричали они.

А осел — осел стоял как вкопанный. Нисколечко, ну ни капельки не подвинулся.

— Да что ж это такое, в самом-то деле! — возмутился Бастиан.

А Силиус взглянул на него и сказал:

— Да, вот такое это животное! Представляете себе, у него ведь хватит упрямства и сегодня весь день, и завтра так простоять! Если только этот бессовестный осел вдруг не передумает. Или не начнёт пятиться задом!

— Сегодня и день ужасно неподходящий, чтобы вот так стоять и ни с места, — сказал Бастиан. — Ты же знаешь, Силиус, какой у нас завтра праздник, у меня и без того хлопот — полон рот.

— Да уж, — мрачно сказал Силиус, — надо бы хуже, да некуда.

Как раз в это время на улице показался старый Тобиас.

— Вон Тобиас идёт, — обрадовался парикмахер Серенсен. — Уж он-то обязательно что-нибудь придумает, он ведь у нас самый умный.

А Силиус посмотрел на Тобиаса и растерянно сказал:

— Извини, пожалуйста, Тобиас. Посоветуй, как мне быть. Понимаешь, мы вот тут стоим. То есть не мы, а осел стоит. Не желает сдвинуться с места. И трамвай из-за него стоит, не может двинуться с места. И Бастиан вот тоже стоит… Бедный я, несчастный, что же мне делать?

— Гм, — задумался старый Тобиас. — Вот что: отцепи-ка для начала тележку, а там посмотрим.

— Да что ты, это не поможет, — сказал Силиус, но все же сделал, как Тобиас велел.

— А теперь, Силиус, — продолжал Тобиас, — теперь подкати тележку вот сюда и поставь её сбоку от осла, вот так. Ну, а теперь мы дружно возьмёмся, поднимем эту строптивую скотинку и поставим её на тележку: раз-два, взяли!

И они все вместе подняли осла и поставили на пустую тележку. А он и там продолжал стоять все так же неподвижно. И вид у него был все такой же упрямый.

— Ну вот, — оказал Тобиас. — А теперь, Силиус, тебе остаётся лишь взяться самому за оглобли и отвезти своего осла домой.

Бедный Силиус впрягся в тележку и поволок её домой. А осел стоял себе удобненько наверху и радовался, что может спокойно ехать на тележке, вместо того чтобы самому её тащить."Хи-ха! Хи-ха!» — говорил он. Ослы всегда так говорят, когда им что-нибудь нравится.

— Баловство одно, — ворчал Силиус.

Но порядок был восстановлен, движение в Кардамоне снова наладилось, и трамвай с пассажирами продолжал свой путь по обычному маршруту: от городских ворот до моста и обратно.