Тутанхамон. Сын Осириса

Пир сам собой переходил в дионистический ритуал, гарантирующий возрождение. Вдоль стен располагались запасы пищи и лучших сортов вина в кувшинах. Духи и мази, необходимые для таких оргий, а также алебастровые вазы самой элегантной, оригинальной, иногда пугающей формы занимали важное место среди погребальных сокровищ. Здесь мы находим и фамильную реликвию – вазу Аменхотепа III с драгоценным притиранием и бутылку в форме льва-хранителя. Но что мог означать подлинный шедевр коллекции – лодка с головой горного козла? Не меньшее восхищение вызывает крышка сосуда, исполненная в виде гнезда с четырьмя яйцами и вылупившимся птенцом. Трудно найти более точное пояснение к этому образу, чем отрывок из знаменитого гимна Атону, вдохновленного еретиком Эхнатоном:

Еще не родившись, птаха уже пищит в яйце,
Славя тебя, вдохнувшего в нее жизнь
И назначившего час, когда ей вылупиться,
Чтобы покинуть скорлупу и возвысить свой голос.

К подобной символике художники иногда прибегали, изображая нового правителя. Фактически гробница ожидала его пришествия. Низкие кровати (некоторые могли складываться), расположенные в комнате, свидетельствовали о том, что царю потребуется брачное ложе и вновь родившийся бог найдет здесь все, что ему нужно. Низкие стулья, на которых фараон сидел в годы своего детства на земле, его ящик с игрушками, имевший секретный замок, коробка с трутницей – предвестник всех световых забав, его праща и даже погремушки с именем царицы Тии не были забыты.

Присутствие других предметов объяснить не так легко: к чему, например, серпы для жатвы? Возможно, для увековечения жертвы богу полей? Почему в том месте, где предполагался поминальный пир, нет музыкальных инструментов? Не исключено, что на этот вопрос могли бы ответить грабители.

Вотивные щиты предназначались для отваживания демонов, которых вызывал царь, играя в азартную игру, известную как сенет (от слова «проход»). Победитель должен был обойти на большой доске, разбитой на тридцать квадратов, все ловушки и западни, устраиваемые его соперниками, и тогда он провозглашался маахероу, «праведным голосом», или, вернее, «живым голосом»: подразумевалось, что обряды позволили ему восстановить чувства и дыхание жизни. Это была напряженная борьба; невидимый враг мог быть представлен шашками в виде пленников со связанными за спиной руками. Умерший для украшения своих шашек мог выбрать голову защитника-гепарда. Вот почему двери фиванских гробниц иногда украшались изображениями умершего, играющего в сенет.

В античности изображения ларов, помещавшиеся на могилах простых людей и на полях, способствовали через посредство симпатической магии воскрешению умершего и произрастанию новых побегов. Возможно, так называемая «кукла» царя связана с подобной концепцией.

Как бы то ни было, но назначение подголовников, которые можно отнести к самым оригинальным и красивым артефактам в этой комнате, не вызывает сомнений. Декор складного экземпляра прямо на него указывает: на вогнутой части изображены две головы Бэса, бога рождения и защитника от демонов, и, вероятно, изображения доброжелательного гепарда, обратившегося в человека. Цветок лотоса связан с возрождением солнца, а ножки ложа представляют собой головы и шеи дикой утки, которая, таким образом, лишается своей силы. Однако наиболее выразителен подголовник из слоновой кости с колонной, изображающей Шу, бога воздуха. По обе стороны от него два льва горизонта олицетворяли сегодняшний и завтрашний день. Слишком большие, чтобы их можно было поместить под шею мумии, эти подголовники хранились в помещении, которое египтяне называли маммиси, или «домом рождения». Под шеей Тутанхамона находился маленький подголовник из железа. В главе 166 «Книги мертвых», посвященной этому предмету, указывается, что он служит для того, чтобы умерший мог восстать вновь, осторожно подняв голову в назначенный час, когда его череп покинет полость подголовника и переместится подобно солнцу, появляющемуся на рассвете.

В конце странствия, после того как битва выиграна, все препятствия преодолены и уничтожены, происходит солнечное рождение. И тогда прозвучит следующее обращение к умершему: