Тут, внизу, очень мало места!

Костя и двое лаборантов встретили шефа у проходной. Ребята подхватили Максима под руки и быстро дотащили до лифта.

Пройдя все три сканирующих контура, Чащин следом за Нагайцевым вошел в помещение, где стоял «Растишка». Первое, что бросилось ему в глаза – абсолютно лишенный плоти розоватый человеческий скелет на полу у установки, вокруг – обрывки одежды и золотой портсигар возле левой руки. Князь.

Поодаль лежали еще несколько таких же костяков – идеально очищенных, тупо глядящих пустыми глазницами в потолок. Скелет, принадлежавший, судя по обрывкам зеленого халата, Таубергу, сидел в кресле оператора, неловко вывернув ногу.

– Что… Что здесь произошло? – срывающимся голосом спросил Максим.

– Не знаю… Мы были в соседней комнате… – Костя запинался, стараясь не смотреть на костяки возле трехметрового кожуха микроскопа: – Потом услышали крики, грохот. Пока кракнули код двери, пока вошли – тут уже все было вот так…

Неожиданно от столика с аппаратурой раздался низкий жужжащий звук. Все вздрогнули, но это всего лишь принтер выдал распечатку последнего снимка, сделанного Таубергом.

Один из лаборантов, стараясь держаться подальше от скелетов на полу, подошел и взял лист:

– Ничего не понимаю!

– Давай сюда! – скомандовал Максим, протянув руку. На распечатанном снимке он увидел надпись: «Тут, внизу, очень мало места!»

– Что это, Максим Сергеевич? – спросил заглянувший через плечо Костя.

– Чуть перефразированное название лекции профессора Фейнмана о нанотехнологиях «Там, внизу, еще много места», прочитанной им еще в середине XX века…

Чащин пробежался взглядом по столбику цифр на краю листа:

– Эта надпись выложена атомами серебра на поверхности бедренной кости Тауберга. Размеры надписи… Сам понимаешь, меньше мелкого… – Максим помолчал и добавил: – А рядом – э-э-э… судя по данным, обломки нескольких разобранных на атомы репликаторов-бурильщиков, вон, видишь, эти шарики?

– Так что же это?

– Если бы знать, если бы знать…