Читаем Тусовка класса «Люкс» полностью

<p>4</p>

Ной пододвинул к столу ветхий стул и съел для утешения еще один пирожок. Федерико в это время втаскивал по лестнице его чемодан. Мельком Ной уже видел комнату, которую ему предстояло делить с Федерико: аккуратно застеленная мягким потертым покрывалом кушетка, в изножье – чемоданчик с ноутбуком. Олена пожертвовала свой ночной столик, на который поставила вазу из дымчатого стекла с осыпающимися, но яркими гвоздиками. Все вокруг так красноречиво свидетельствовало и об убожестве быта, и о великодушии, что Ной не мог понять, была ли причиной навернувшихся ему на глаза слез благодарность или крушение надежд.

Федерико прыгал на его матрасе.

– Осматривайся, старик! Вот наша берлога!

Ной зашел в комнату Федерико – свою новую Комнату – и поставил рядом с кушеткой сумку, с которой ходил на занятия. В качестве дополнительных удобств предлагались половина рассохшегося гардероба, вид на соседнюю стену, еле различимый за грязным стеклом, и рваный постер Анны Курниковой.

– Здорово, – сказал он.

Федерико принялся подтягиваться на дверной раме. Ной смотрел, как поднимаются и опускаются его ноги, и слушал, как тот говорил:

– Это будет офигенно. Всегда мечтал иметь маленького братика, чтоб жить вместе в одной комнате.

Табита, бывало, похрапывала всю ночь напролет и каждый раз ставила будильник на шесть утра, а когда он принимался трезвонить, переводила на девять. Ной испытывал некоторые сомнения в прелести жизни в одной комнате. Он потащился обратно в гостиную. Олена потерла ему кулачком предплечье, словно хотела согреть.

– Спасибо, – плаксиво проговорил он.

Олена засмеялась и перебросила руку через его плечо.

– Да не переживай ты, Ной, все будет хорошо. Весело будет.

Ной кивнул.

– А квартирный хозяин – идиот и ублюдок, – добавила она.

Ной не смог удержаться от улыбки.

***

Когда Ной вошел в квартиру Тейеров, до него донеслись слова Дилана: «…на придурка похож». Ной заглянул за угол. Дилан сидел на кожаном табурете посреди сдержанно поблескивавшего хромом кухонного убранства, по пояс запеленутый в роскошное белое полотенце. Смуглокожий мужчина, быстро щелкая ножницами, подстригал его густые волосы. После каждого щелчка Дилан, не обращая внимания на ножницы, поднимал руку и разглядывал свое отражение в зеркальной поверхности холодильника.

– Привет, Дилан, – сказал Ной. Мгновение Дилан смотрел на него, словно не узнавая. Потом улыбнулся:

– Привет.

– Как вчерашний экзамен? На этот раз все было до-настоящему.

– Очень хорошо.

– Очень хорошо?

– Ну, я не знаю, это всегда кажется чем-то таким невероятно трудным, и вчера было точно так же. Но не труднее, чем обычно. Поэтому я и говорю, что все очень хорошо.

– А какая была тема для сочинения?

– Тема… – На мгновение Дилан замер. Потом его глаза расширились.

Он так резко крутнул головой, что парикмахер еле успел отдернуть ножницы.

– Господи Боже! Сочинение!

– Что такое? – спросил Ной. На какое-то ужасное мгновение он решил, что Дилан просто забыл про сочинение.

Дилан похлопал себя по бедрам, на пол посыпались отстриженные прядки.

– Вы бы мной гордились, это точно.

– Почему?

– Было ужас как трудно приклепать это к Фредерику Дугласу.

– Так что же это была за тема?

Дилан выпрямился. Парикмахер сжался от страха: незаметно для Дилана он снял с его головы порядочный клок волос.

– Вот послушайте – имейте в виду, я вас не разыгрываю: «Говорят, что двадцатый век – век прогресса коммуникаций. Двадцать первый век станет веком – пропуск – впишите и объясните».

– И ты написал о Фредерике Дугласе?

Дилан гордо кивнул:

– Да! То есть сначала я разгадал их трюк. Двадцатый век – это те года, которые начинаются на один-девять, а не два-ноль. Они меня на этом чуть не поймали.

Ной показал Дилану большой палец.

– Ну вот, – продолжал Дилан, – а потом я и заполнил пропуск: двадцать первый век будет веком – зацените! – веком вспоминания Фредерика Дугласа!

– Вспоминания Фредерика Дугласа?

– Ну да. В общем, я написал, как с начала времен – тыры-пыры – мы всегда ждали момента повспоминать Фредерика Дугласа, который раскрепостил всех рабов…

– Ты хочешь сказать: повел рабов к свободе.

– Ну да, а вот теперь пришел момент – вообще-то я написал «грядет момент», так круче – наконец достигнуть извечной цели человечества и восхвалить Фредерика Дугласа как воинствующего вождя, каким он всегда пребудет.

Ной заморгал.

– Ну что, круто я?

– Да, звучит здорово.

– Остается ждать, сколько мы наберем!

Ной кивнул.

– Десять дней, Дилан, результаты будут через десять дней.

Он говорил так, словно эти десять дней были отсрочкой до приведения приговора в исполнение.

***

– Твой брат на кухне, подстригается, – сказал Ной, входя в комнату Таскани.

Он обнаружил, что один из наиболее легких способов завязать разговор с подростками – это сказать что-нибудь глупенькое и незначительное, чтобы они расслабились.

– Ничего себе, да? – спросила Таскани.

Перейти на страницу:

Похожие книги