Турнир Трех Неудачников (СИ)

— Что нарушать с порога устав Турнира и плевать на его главную миссию для человека, который мнит себя педагогом, непростительно.

Роза Уизли тихонечко заскулила. Борзая когтевранка была близка к тому, чтоб опозорить школу.

— Я нарушаю устав Турнира Трех Волшебников? — поразилась мадам Шанталь. — Это как же?

— Вы на второй минуте знакомства назвали студентку Дурмстранга уродом, а студентку Хогвартса — тупой. Такое себе поддержание дружественных связей между странами-участницами. Не думаю, что распорядители Турнира сочтут ваши методы действенными.

Мадам Шанталь задохнулась возмущением.

— Раунд, — прошептала Доминик, приблизившись к ней.

— Доброй ночи, девушки, — выплюнула гувернантка и, склонив голову, зашагала прочь.

========== 3. ==========

Проснулся Альбус от того, что позади кто-то шуршал пергаментом. Потянувшись за очками, покоившимися на тумбочке, он повернулся в сторону источника этого негромкого, но все же шума, про себя подумав, что загадка ночного бодрствующего студента не такая уж и сложная.

Скорпиус, чья кровать была расположена у окна, сидел около подсвечника с одной горящей свечой, и с задумчивым взором молодого поэта что-то писал в длинном свитке пергамента.

— Что с тобой? — прошептал Альбус. — На рифму пробило?

Скорпиус отмахнулся и, почесав краем пера висок, снова склонился над пергаментом. Ал, сев на кровати, подхватил край пергамента, где чернила уже высохли, и поднес к подсвечнику.

— Внук Олливандера, Хагрид, «тот парень из Пуффендуя», — гласили надписи в столбец. — Бут, Стеббинс, профессор Долгопупс… это что за перепись мужского населения округи?

— Пытаюсь выяснить, кто мог быть с Доминик до меня.

Альбус приоткрыл рот.

— Ты сейчас серьезно?

Во взгляде Скорпиуса и нотки юмора не было.

— Это ненормально.

Скорпиус лишь дернул пергамент на себя.

— А нормально, что моя девушка — как стена барьера платформы девять и три четверти?

— В смысле?

— Никто не знает, сколько мужчин в нее входило.

Альбус закрыл лицо рукой. Скорпиус же фыркнул.

— Как же ты не можешь понять? — протянул он устало. — Я всегда первый. Первый Малфой на Гриффиндоре, первый наследник…

— Первый дебил на факультете.

— Да. То есть, нет, — смутился Скорпиус. — То есть, везде первый, а Доминик сломала систему. И так это действо ну такое себе, а когда у твоей девушки пробег, как у Хогвартс-экспресса… короче, оттенки серого врут, Порнхаб врет, рассказы пьяного отчима тоже врут, верните мне потраченное на секс время. Я думал, там небо в звездах и пелена на глазах, а по факту, как лошадь с руки покормил…

— Заткнись, заткнись, Малфой! — зажал уши с силой Альбус. — Фу, это мерзко, как мне теперь жить с этой информацией?

— Прости.

— Ты только что сделал меня на шаг ближе к гомосексуальности.

— Что? — аж проснулся пуффендуец, чья кровать была рядом.

— Спать, — прошипел сквозь зубы Скорпиус.

Альбус стащил с переносицы очки и опустился на подушку, несмотря на то, что злобная фраза была адресована не ему.

— Знаешь, я бы с удовольствием еще послушал, как ты пялил в карете мою двоюродную сестру, но уж очень спать хочется.

И, привстав, задул свечу в подсвечнике, оставив задумчивого друга с пергаментом и пером в кромешной темноте.

Ночное пробуждение, пусть и на несколько минут, аукнулось всем, кто был разбужен страдальческими рассуждениями Скорпиуса Гипериона Малфоя. Мсье Жавер заглянул в общую спальню непозволительно рано и медленно потряс золотым колокольчиком.

— Доброе утро, джентльмены. Просыпаемся, приводим себя в порядок… а это что такое?

И брезгливо поднял двумя пальцами бутылку виски, на самом дне которой плескалось немного янтарного напитка.

— Молодые люди, вы в своем уме? Пить, да еще и это, с самого утра!

— Что мы, совсем что ли? — прохрипел Скорпиус в подушку. — С утра пить. Мерзость, мсье Жавер.

И не соврал. Во-первых, это депрессивный аристократ вчера ночью запивал тяготы своего поруганного сердца, а, во-вторых, на часах было ровно шесть утра. Мало кто бы проснулся раньше. Да чего уж там, мало кто был способен разлепить глаза в такую рань.

А гувернер, непозволительно бодрый и уже одетый с иголочки, терпеливо дожидался в дверях. Однако поняв, что без его помощи мало кто сможет самостоятельно оторваться от перин, бросился стаскивать молодых людей.

— Вставайте-вставайте, за окном такое чудесное утро.

Да даже если бы за окном единорог прыгал по радуге, это бы не прибавило бодрости многим.

— Дайте мне умереть спокойно, — на последнем издыхании хрипел Скорпиус, которого гувернер трепал по плечу.

Когда процесс пробуждения, затянувшийся минут на пять, был окончен, и, казалось, уже ничего более страшного быть не могло, мсье Жавер торжественно объявил:

— Утренняя пробежка.

Альбус приоткрыл рот.

— Мсье Жавер, посмотрите на нас. Этот еле стоит.

Скорпиус, украдкой потягивающий остатки виски, тут же спрятал бутылку за спину.

— Мы не в состоянии, — пришел на подмогу еще один гриффиндорец, высокий и светловолосый, в клетчатой пижаме.

— Чтоб быть «в состоянии», нужно уметь пить или не пить вовсе, — процедил мсье Жавер. — Утренняя пробежка — лучшее лекарство от «вашего состояния».