Турнир

Вовка легонько встряхнул мужичка и мрачно осведомился:

– Колдун, значит?

– Ворожей, – с угрозой в голосе подтвердил пленник.

– А летать умеешь?

Лесовик отчаянно замотал головой – нет, не умеет. Вовка задушевным тоном предложил:

– А хочешь, научу? С одного пинка во-он до того дуба долетишь.

Судя по угрюмой физиономии, местному колдуну такая забава пришлась не по нутру. Проследив взглядом предполагаемую траекторию полета, он подрыгал ногами в воздухе и недружелюбно проскрипел:

– Чего приперлись-то в мой лес? Порядки тут свои наводите, харч жалеете… Незваным гостям нигде не рады.

– Хочешь сказать, что я хуже татарина? – вспомнил родную пословицу Вовка, привычно добавляя жути в голос.

– Лучше, – на всякий случай буркнул леший, с опаской прикрывая косматую голову грязными ладошками.

– А татары, выходит, хуже?

– Выходит, хуже… – вынужденно согласился обескураженный пленник, не понимая, чего от него хотят.

– Да ты, братишка, расист, – радостно вынес вердикт Вовка. Выпустив лесовика, он принялся загибать пальцы: – Наркоту, то есть сонное зелье, честным пацанам и пацанкам впариваешь без спросу, хавчик ломишь втихую… Ночной дожор, что ли? Татар опять же, не любишь, куклусклановец хренов… Да по тебе СИЗО плачет, горючими слезами заливается.

Кто по нему плачет, лесовик не понял. Тягаться в искусстве разводки с бывшим бригадиром он тоже не мог, да и не понял почти ничего из сказанного. Но попытку выкрутиться сделал незамедлительно:

– Я тропы тайные ведаю. Ежели отпустишь меня подобру-поздорову, да угостишь от души, проведу самой краткой дорожкой к месту, куда путь держите… Если угостишь щедро, – с сомнением повторил он, бросив жадный взгляд на отобранный окорок.

Вовка подобрел. Что такое пустой желудок, он знал не понаслышке.

– Да ты не жрамши никак? Давно?

– Всегда! – дернул кадыком мужичок и едва не свалился от дружеского хлопка по спине.

– Так что ж ты молчал-то, сиво-бурый, с бородой каурой? Идем червячка заморим… – порывшись в памяти, Вовка извлек и окончание сказочного стишка: – Чего застыл, как пень перед травой?

Челюсть лесовика отвисла до самой травы.

Глава двенадцатая

Сай-Дор, башня Казначейства,

четырнадцатый день месяца харризан

– Садись! – Отец с хмурым видом кусал губы, отбивая пальцами дробь по подлокотнику кресла. Состояние, в котором он пребывал, говорило о крайней степени задумчивости. Леся устроилась напротив, уперла локти в стол и обхватила подбородок ладошками. Не забыв при этом наивно хлопнуть ресничками. Поза называлась «послушная дочь внимает мудрым нравоучениям строгого папы».

Лескот де Монтэлле грустно усмехнулся краешком губ. Взгляд потеплел, суровые морщинки на лице разгладились сами собой. Но голос звучал встревоженно и глухо:

– Слушай меня внимательно, девочка моя. Не хочу тебя заранее пугать, но очень может статься, что мой вчерашний подарок вылезет нам боком. – Казначей тяжело вздохнул и испытующе взглянул на дочь. Синеокая красавица взирала с безмятежностью. Де Монтэлле вновь усмехнулся, теперь уже одобрительно. – Ты всегда была похожа на мать – ни излишних слез, ни суетливой истерики.

Леся помрачнела. Ясный взгляд затуманился, предательская слезинка задрожала, зацепилась за ресничку, готовясь сорваться и скользнуть по щеке. Боль от недавней утраты еще не прошла и напомнила о себе щемящей тоской в груди. Крепко сжав кулачки, она подчеркнуто твердо спросила:

– Что случилось, папа? Ты меня пугаешь.

– У императора ночью случился приступ. – Де Монтэлле решил выложить все разом, без утайки. – Целители разводят руками, верховный дворцовый маг исчез… ходят слухи, что он отправился на поклон к Тайному Канцлеру. Личную охрану правителя готовятся сменить рыцари-храмовники ордена. Придворные лизоблюды мечутся, не зная, к какому лагерю примкнуть. Но самое скверное, что князя Кайту видели в компании с Кардиналом: покупку «Сайдорских ястребов» столичный градоначальник нам не простит – слишком лакомый кусок мы выхватили у него изо рта… Из его жадной и ненасытной пасти! – с нескрываемым презрением закончил отец.

– Кардинал не посмеет пойти против тебя. – Попытка утешить получилась робкой и неуверенной. – И почему бы не договориться с Тайным Канцлером?

– С Алым они старые друзья, но в глотку друг другу вцепятся обязательно… – Поднявшись с кресла, имперский Казначей принялся мерить шагами просторный кабинет. Рассуждая вслух, он по излюбленной привычке загибал пальцы. – Смуты они не допустят, схватка за престол пройдет под ковром – на публике все будет выглядеть чинно и пристойно. В противном случае Империя окажется под угрозой распада: правители княжеств давно грезят о независимости.

– Но зачем им князь Кайта? Какая от него польза?

Остановившись перед дочерью, де Монтэлле потуже затянул пояс домашнего халата, расшитого золотыми драконами по черному атласу, и внимательно посмотрел на нее. Страха на прелестном личике не было, лишь любопытство да капелька недоумения. Кивнув каким-то своим мыслям, он мрачно пояснил: