Турнир

Следующий казус произошел в Торговой палате, где они оформляли займ под личную гарантию магистра. Ждать оплаты по сделке с яйцами черепахи Тортиллы его юный друг не мог – вот-вот должны были объявить имперский розыск. Большую часть денег магистр посоветовал перевести на денежный кристалл (оно и немудрено, попробуйте потаскать с собой две с половиной тысячи полновесных имперских монет!). Как ни странно, но молодой человек воспринял совет без обычных возражений. Зато ввязался в спор с казначеем палаты и стал доказывать ему неправильность расчетных тарифов. Такого количества формул старый вампир не видел за всю свою долгую жизнь. И отвисшую до пола небритую челюсть казначея он также лицезрел впервые.

Очередная неприятность случилась незадолго до полудня. Даже принимая во внимание неповоротливость бюрократической машины Инквизиции, времени у них оставалось все меньше и меньше, но без подорожной грамоты столицы не покинешь. Пустяшная в принципе задачка при наличии средств, но здесь уже оплошал сам магистр Цириус.

Дело в том, что секунд-майор крепостной стражи, под чьим бдительным надзором находились все ворота столицы, был давним знакомым уважаемого аптекаря. Красномордый, с наглыми глазами и хамскими манерами страж-комендант неоднократно предлагал магистру свои услуги, кои заключались в обычной для всех торговцев выплате дани. Либо согласится достопочтенный магистр на добровольный оброк, либо его лавку посетят грабители. И не один раз.

Когда Вокка узнал, в чем причина задержки, он бесцеремонно отодвинул аптекаря в сторону, уселся без приглашения в кресло напротив секунд-майора (а такого не позволяли себе даже самые богатые купцы Империи!), сотворил какую-то сложную фигуру из пальцев и начал негромко что-то втолковывать крепостному стражу.

Большей части беседы магистр Цириус, к своему неописуемому стыду, просто не понял. Несмотря на университетское образование. Не понял он, зачем майору отвечать за базар, если его дело – ночная охрана улиц и ворот столицы. И зачем почтенный страж гонит снежную метель. Это летом-то? Он вроде бы не маг, да и не был им никогда. И для чего Вокка предлагает ему разводить хомячков. Неужто это выгодно? Зачем – и, главное, куда? – забивать стрелу и разбирать понятия. Он решил пригласить его на академический диспут или устроить состязания в стрельбе из лука? О том, что секунд-майор порет косяки, магистр даже не подозревал. Это какой-то извращенный вид садизма?

Цириус машинально отметил про себя, что надо будет узнать у плотника – серьезные у него в аптеке косяки или нет. О таких тонкостях он раньше и не задумывался. Заодно и двери пусть смажет, чтоб не скрипели.

В общем, магистр не понял, признаемся честно, ни единого слова. Он очень удивился, когда комендант крепости выдал подорожную грамоту. И откровенно поразился, увидев заискивающую улыбку некогда грозного стража и услышав искренние заверения в том, что аптека достопочтенного Цириуса отныне находится под его личной опекой. Бесплатно.

Вздохнув с облегчением, магистр решил, что злоключения на сегодня закончились. Как выяснилось, зря. На выезде из города их экипаж столкнулся в узком проеме ворот с роскошной каретой столичного правителя. Разъяренный князь Кайта пообещал подвергнуть их публичной порке на центральной площади. Не успел магистр принести свои глубочайшие извинения, как вмешался его непоседливый друг.

Первым делом Вокка спокойно поинтересовался, с кем он имеет честь вести беседу. Градоначальник, как ни странно, представился полным титулом. Его юный друг вежливо назвался в ответ. Как же он сказал? Аптекарь мучительно напряг память. Ах да! Гражданин, обладатель всех законных прав, своей волей управляющий городом через выбранных им представителей. Через того же князя то бишь. Цириус и забыл уже, что пост столичного правителя формально выборный. Но про себя восхитился безупречности логической конструкции Вокки.

Князь Кайта побагровел, гневно засопел. С ехидной злобой поинтересовался: при чем здесь это? И с каких это пор низкородная чернь поучает своего властителя? На что юный друг аптекаря невозмутимо возразил, мол, князь – слуга своего народа, а он, Вокка, этот самый народ и есть. А раз князь – холоп народный, то и обращаться должен к своему сюзерену, как это принято испокон веков в любом княжестве мира Араниэля. То есть господин Вокка, и никак иначе. Кланяться при этом он, так и быть, милостиво не обязывает.

Градоначальник едва не лопнул от бешенства. Гнить бы сейчас дерзкому софисту в подземельях личной княжьей темницы, кабы не многочисленные зеваки из числа той самой худородной черни. Свистом и улюлюканьем поддержали они своего собрата. Плюнул от досады градоначальник, плюнул и уехал, пообещав на прощанье скорую встречу.