Турнир

– Не знаю, – безразлично пожала плечами девушка. – Жены у него нет, к нам не пристает… может, и сутенер.

Общение зашло в тупик. Вовка сделал еще одну попытку:

– Хочешь большой и светлой любви?

– Кто ж ее не хочет? – зарделась девушка.

– Тогда приходи сегодня вечером за…

Тут он крепко задумался – амбара с сеновалом поблизости не наблюдалось. Кузнеца, впрочем, тоже.

– Приходить-то куда? – нетерпеливо спросила красавица.

Вовка презрительно посмотрел на нее – бикса, конечно, фигуристая, но мозгами явно не Хакамада. Еще раз окинув девушку оценивающим взглядом, он предложил:

– К тебе?

– Зачем ко мне? – удивилась она. – Я и так дома.

– Где дома? – не понял Вовка.

– Здесь. – Девушка обвела рукой помещение.

Базар начал реально напрягать.

– Ты че мне непонятки втираешь? Простую тему не можешь всосать!

– Я извращениями не балуюсь!

Официантка гордо встряхнула русой косой и удалилась с независимым видом. Вовка огорченно сплюнул на пол и вернулся к пиву. За стол подсел неопрятного вида субъект с воровато бегающими глазками.

– Слышь, друг, – заговорщицким шепотом начал он. – Дело есть.

– Твои друзья в соседнем овраге дохлого оленя доедают! – раздраженно отбрил его Вовка.

Босяк, нисколько не обидевшись, вытащил из-за пазухи перстень, тускло сверкнувший серебром в полутемном освещении трактира.

– Купи артефакт.

– Какой еще фак?!

– Перстень, говорю, купи магический.

Вовка покрутил тяжелую вещицу в руках. Вмешался Зануда:

«Ценная вещь. Бери, не раздумывай».

«Сам вижу, – огрызнулся браток. – Не учи ученого».

Боднув тяжелым взглядом уличного воришку, он спросил:

– Сколько хочешь?

– Пять золотых, – быстро ответил тот и предупредил: – Я не торгуюсь.

– А что он может?

– Если бы я знал, то цена была бы другой.

Настроение было окончательно испорчено глупой официанткой, поэтому Вовка молча выложил на стол пять золотых монет. Бродяга мгновенно испарился. Вместе с ним пропал и аппетит. Бросив на стол серебряную мелочь за выпитое пиво, Вовка направился к выходу. Неожиданно в спину его сильно толкнули. Обернувшись, увидел расфуфыренного козла, наряженного в малиновый камзол с золочеными пуговицами. Местный поклонник известного московского кутюрье, презрительно сощурив глаза, процедил сквозь зубы:

– Куда прешь, холоп? Не видишь, кто перед тобой?

– Это наезд или предъява? – вежливо поинтересовался Вовка.

Вокруг них столпились в ожидании развлечения любопытные зеваки. Франт беспомощно оглянулся на окружающих и резко сменил тон:

– Не понял вас, сударь?

– Если ты, козлина, терки не догоняешь, то какого хрена понты колотишь?

Недоумение в глазах лоха усилилось:

– Какая Козлина? Оперная дива?

Нервы у Вовки заколбасили не на шутку. Едва сдерживая себя, он доброжелательно посоветовал:

– Дурку не гони… Простой пацанский вопрос – простой пацанский ответ. Что неясно-то? Я тебя реально спрашиваю – че ты пальцы гнешь?

Взгляд у франта стал обкумаренным, как у нарка после долгожданной дозы. Он слегка приподнял роскошную шляпу и отрывисто кивнул.

– Не знал, сударь, что вы иностранец. Приношу свои извинения. Если их недостаточно, то готов удовлетворить вас любым способом в любое удобное для вас время.

– Чего сделать? – в свою очередь изумился Вовка.

– Вы можете потребовать удовлетворения, – терпеливо пояснил франт. – Я готов вам его принести.

– Так ты эльф?! – догадался Вовка.

– Простите, сударь?

Браток охотно пояснил.

Козлина неторопливо стянул с руки светло-бежевую перчатку из тонко выделанной замши и с бесстрастным видом швырнул обидчику в лицо.

Вовка молча дал ему в глаз.

Глава пятая

Сай-Дор, столица Империи, башня Правосудия,

третий день месяца харризан

Суд должен внушать почтение и уважение. И еще страх перед законом. Потому-то и заседания проводятся в обстановке торжественности и послушания воле председательствующего. Сидит он в мягком высоком кресле, в то время как все остальные участники процесса – на жестких лавках, под сонными взглядами грозных караульных.

Лис страха не испытывал – где-то глубоко внутри копошился ироничный смешок, пытающийся прорваться сквозь глухую вату усталости и безразличия. Рядом сопели стражники, изредка бросая на него подбадривающие взгляды.

Процесс начался. Судья коротко звякнул колокольчиком, подумал немного и, взяв в руки внушительный молоток, со всего размаха хлопнул по латунной тарелке. Мелодичный «бзыньк» проплыл по зале заседаний, отразился от деревянных стенных панелей и спрятался в ушах участников процесса, еще несколько минут напоминая о себе назойливым жужжанием.

Судья расплылся в блаженной улыбке, довольно тряхнул париком и, отложив в сторону бумаги, сурово спросил у стражников:

– Ну что там у вас еще?

Ал-Шот суетливо вскочил со скамьи и бодро отрапортовал:

– Лицо без определенного места жительства, ваша законность!

Скорчив зверскую физиономию, он старательно выкатил глаза, что, по его мнению, означало законопослушание и верноподданническое рвение.

– Подорожная грамота имеется?