Туркестан

Ольга лежала очень близко, так, что касалась локтем колена сыщика. В сердце чернела дыра. Но дело было не в дыре, а в выражении ее лица. Оно не оставляло никаких сомнений: женщина была мертва.

Глава 8. Завершение дел

Когда капитан Скобеев примчался в переулок Двенадцать Тополей, там уже было полно народу. В домик вдовы набились соседи, городовые, ходил никому не нужный врач… В углу притулился связанный «курьер» в полицейской форме. А у крыльца лежал мертвый туземец огромного роста, который так и не выпустил из гигантских кулаков кинжал и револьвер.

Растолкав толпу, капитан пробрался в гостиную. Там на диване лежала хозяйка. В ногах ее сидел Лыков с перебинтованной головой. Увидев Ивана Осиповича, он растерянно сказал:

– Я же велел ей уйти! Почему она не послушалась?

– Боялась вас лишиться.

– Но ведь бой! Что там делать женщине? Только мешала… Я же сказал определенно! Меня всегда слушаются. Всегда! А эта не ушла.

Сыщик замолчал. Капитан хотел что-то произнести, но Лыков снова стал оправдываться:

– Я и подумать не мог, что она войдет в шинельную. Полагал, что уже в дальних комнатах. Почему она не послушалась?

– Что с ним? – спросил полицмейстер у подвернувшегося доктора.

– Ничего страшного. Пуля отбила от косяка порядочную щепку, вершков пять длиной. И эта щепка сильно ударила его в голову. Огнестрельных ранений нет.

– А?..

– Убита наповал. Даже не мучилась.

Иван Осипович выгнал всех из комнаты, они с Лыковым остались вдвоем. Если не считать лежащей без движения Ольги… Сыщик вдруг рассердился:

– Ну как можно быть такой легкомысленной? Ну как можно не слушаться? Я велел же уйти! Все было бы хорошо! Что, я не справился бы с этим отрепьем? Справился. И она была бы сейчас жива. Не могу, не могу понять!!!

– Ольга Феоктистовна боялась вас лишиться, – повторил капитан. – Вы не можете понять ее, а она не сумела понять вас. Как это – уйти, когда вам угрожает опасность?

– Иван Осипович, но ведь мне всю жизнь угрожает опасность! Что она могла сделать, чем помочь?

– Ничем. Только быть в эту минуту рядом.

– Но этого не требовалось!

– Вот тут вы оба и не сообразили, – грустно пояснил капитан. – Она влюбилась, когда уже не надеялась ни на что. И как вдруг лишиться такого счастья? Только вместе с жизнью, не иначе… Она же не знала, что вы в семи водах вареный. А если бы и знала? Все равно бы не ушла никуда. Ольга и Володю до последнего спасала.

Они помолчали, потом Иван Осипович вздохнул с какой-то утробной, непередаваемой тоской.

– Вам-то еще ничего. Вы ни в чем не виноваты. Кругом только моя вина.

– Ваша? Я не защитил, а вина ваша?

– А чья же? Кто поселил вас здесь? Я. Зная все опасности розыска… И я затем, после предупреждения Карымдата-ходжи, не принял его слова во внимание. Как теперь жить?

Два бывалых человека долго молчали. Рядом лежала женщина, совсем недавно живая и полная сил. Ольга как-то быстро подурнела, лицо стало темнеть, черты его огрубели. Пора было уходить, оставить мертвое мертвым, а самим двигаться дальше. Первым это высказал Иван Осипович:

– Все! Надо их найти.

Во взгляде Лыкова впервые появилось что-то осмысленное.

– Надо. Найдем и убьем, хорошо?

– Нет, сначала допросим.

– Но потом все равно убьем! – заупрямился Лыков.

– Потом конечно, – согласился, как с маленьким, полицмейстер. – Только сперва надо сыскать. У нас один пленный и один мертвый. Мертвяк приметный, такого мы быстро опознаем.

– А тот, которого я оглушил? На нем полицейский мундир!

– Мундир-то наш, а вот человек не наш, – пояснил Иван Осипович. – Вас заманивали в ловушку. И ведь русского для этого дела подобрали! Давайте узнаем, кто он.

Сыщики вышли в соседнюю комнату. Лыков немедленно взял «курьера» за грудки и сказал:

– Ну-ка, сволочь. Излагай с подробностями.

Пленный только поглядел в его бешеные глаза и сразу стал признаваться.

Он оказался писарем из окружного интендантского управления. И не просто писарем, а приближенным к Веселаго и Кокоткину. Участвовал в их махинациях, держал связь с сообщниками. Теперь он получил приказание от подъесаула одеться в полицейскую форму и выманить Лыкова из дома. Еще один соучастник попал в руки дознания.

Писаря увезли все на ту же батальонную гауптвахту. Скоро там не останется места для арестованных… А Скобеев с Лыковым отправились на Джаркучинскую, где во дворе положили труп застреленного неизвестного. В его карманах отыскались динамитный патрон и фитиль Бикфорда. Видимо, смерть была уготована всем обитателям дома в переулке Двенадцать Тополей… Городовые пошли по махалля, вызывали илик-баши на опознание. Приходили заспанные сарты, смотрели на тело. А Лыков с полицмейстером смотрели на них. Алексей сидел, качался, как припадочный, и думал: а ведь должна была быть особенная ночь. И вот… вот такая вышла ночь… Наконец под утро пятидесятник махалля Пчакчи дрогнул под взглядами сыщиков.

– Знаешь его? – сразу вцепились они в илик-баши.

– Да, – нехотя признался сарт. – Его зовут Джабар, он служит в охране шейха Абду Вахад Ходжи Сеидова.