Тупик либерализма. Как начинаются войны

Но что принесло лидерство Британии ее народу? вопрошал Т. Карлейль: «Для кого существует это богатство, богатство Англии? Кого оно благословляет, кого делает счастливее, красивее, лучше, умнее? До сих пор никого. Наша успешно развивающаяся индустрия не имеет до сих пор никаких результатов; окруженный богатством, голодает народ; среди золотых стен и полных закромов никто не чувствует себя довольным и безопасным… Спуститесь в низшие классы, где хотите… взяв официальные исследования или просто открыв глаза и осмотревшись вокруг себя. Всегда получается один и тот же результат. Именно придется признать, что рабочая часть богатой английской нации опустилась или опускается до такого состояния, которое если принять все его стороны, никогда не имело себе равного… никогда еще с начала общества судьба этих молчаливых миллионов тружеников не была, в общем, так невыносима, как в дни, переживаемые нами теперь. Теперь человека делает несчастным не то, что он умирает, и даже умирает от голода, — многие люди уже умерли, и все мы должны умереть, — но то, что он живет в таком жалком состоянии неизвестно почему. Тяжело работать и ничего не получать, быть удрученным сердцем, утомленным, вдобавок еще одиноким, отчужденным, окруженным всеобщим холодным laisser faire — это значит умирать в течении всей своей жизни среди глухой, мертвой, бесконечной несправедливости… Времена наши прямо беспримерны»^{428}.

Английский публицист У. Коббет в начале XIX в. писал о жизни наемных сельскохозяйственных рабочих в Англии: «Их жилища мало чем отличаются от свинарников, и питаются они, судя по их виду, не многим лучше, чем свиньи… За всю свою жизнь я нигде и никогда не видел столь тягостного человеческого существования…»^{429}. Пытавшихся протестовать или организовывать профсоюзы обвиняли в государственной измене и казнили, либо отправляли в тюрьму или каторгу, а для разгона демонстрации привлекали армейские подразделения.

Положение английского рабочего потрясло даже жившего в эпоху крепостного права А. Пушкина. В своей статье «Путешествие из Москвы в Петербург» великий поэт писал: «Прочтите жалобы английских фабричных работников: волосы встанут дыбом от ужаса. Сколько отвратительных истязаний, непонятных мучений! Какое холодное варварство с одной стороны, с другой какая страшная бедность! Вы подумаете, что дело идет о строительстве фараоновых пирамид, о евреях, работающих под бичами египтян. Совсем нет: дело идет о сукнах г-на Смидта или об иголках г-на Джаксона. И заметьте, что все это есть не злоупотребление, не преступление, но происходит в строгих пределах закона. Кажется, что нет в мире несчастнее английского работника, но посмотрите, что делается там при изобретении новой машины, избавляющей от каторжной работы пять тысяч или шесть народу и лишающей их последнего средства к пропитанию…»^{430}.

К. Маркс писал о варварской эксплуатации труда капиталом с «натуры» именно в Англии. Именно в Лондоне К. Марксом в 28.09.1864 года было основано Международное товарищество рабочих — I Интернационал. Одна из работ Ф. Энгельса 1845 г., была посвящена той же теме: «Положение рабочего класса в Англии».

Классики марксизма были в данном случае не одиноки, им вторил и будущий лидер консерваторов, и премьер-министр Англии Б. Дизраэли: «Христианство учит нас любить ближнего своего, как самого себя, современное общество не принимает ближних как таковых». Именно будущий премьер-министр увидел в 1845 г. в Англии, по его словам: две ничем не связанные друг с другом нации — господ и рабов. В 1895 г. Г. Уэллс в романе «Машина времени», доведет мысль Дизраэли до логического конца. В книге отправившись в будущее, герой узнает, что человечество разделилось на два вида: элои — хрупкие утонченные аристократы, жившие в роскошных садах, и морлоки — потомки пролетариев, слепые обитатели подземного мира, представляющие собой огромный завод.

Джек Лондон посетивший Англию в 1902 г., оставил свои впечатления в книге «Люди бездны», которая может служить наглядной иллюстрацией общественно-социальной жизни того времени: «Я увидел много плохого… Притом прошу не забывать, что время, которое я описываю, считалось «хорошим временем» в Англии. Я увидел голод и бездомность, увидел такую безысходную нищету, которая не изживается даже в периоды самого высокого экономического подъема… Страдания и голод… приняли столь широкие размеры, что общество не могло справиться с этим бедствием»^{431}. «И все это происходило…, — отмечал Дж. Лондон, — в сердце самой великой, самой богатой, самой могущественной империи, какая когда-либо существовала на свете»^{432}.