Туннель в небе

— Вот это автоматические транспортники, то есть пешки. Они могут превратиться во все что угодно, если дойдут до дальнего края. Вот эти четыре — звездные корабли, они одни ходят не по прямой, вроде коней. Они должны совершать пространственный скачок, всегда с того уровня, на котором стоят, на какой-нибудь другой, и этот скачок производится определенным образом, например так — или так. А это — Имперский флагман, это ему объявляется шах или мат. Потом есть еще… — Они сыграли пробную игру с помощью Мистера Чипса, которая с энтузиазмом двигала фигуры, не вникая особенно, чей сейчас ход.

Потом Макс сказал:

— Ты сечешь довольно быстро.

— Благодарствую.

— Только настоящие игроки, конечно же, играют в четырехмерные.

— А ты умеешь?

— По правде, нет. Но я когда-нибудь научусь, просто надо все время удерживать в голове на одну пространственную связь больше. Мой дядя играл. Он и меня хотел научить, но только умер. — Тут Макс поймал себя на том, что рассказывает про своего дядю. Он кончил этот рассказ без упоминания обо всех своих разочарованиях.

Элдрет взяла с одной из плоскостей звездный корабль.

— Макс, а что, скоро уже будет первый скачок, правда?

— А сколько сейчас?

— Э-э… шестнадцать двадцать одна — слушай, мне бы лучше уже бежать наверх.

— Тогда это будет через… примерно через тридцать семь часов и семь минут, если по корабельному расписанию.

— Ты, похоже, разбираешься в таких штуках. Ты не можешь мне объяснить, что это такое мы сделаем. Я слышала раз, как один астронавигатор говорил про это за столом, только совсем ничего не поняла. Мы вроде как ныряем в свернутое пространство, я это верно уловила?

— Да нет, не свернутое пространство. И вообще это — дурацкий термин. Пространство не «сворачивается». Мы направляемся к месту, где пространство по-настоящему плоское, а не искривлено, как около звезд. Зоны пространственных аномалий всегда плоские иначе они не могли бы совмещаться друг с другом — быть конгруэнтными.

На лице Элли изобразилось непонимание.

— Как ты это сказал?

— Слушай, Элдрет, как далеко ты продвинулась в математике?

— Я? Я прогуляла неправильные дроби. Мисс Мимси очень на меня сердилась.

— Мисс Мимси?

— Школа мисс Мимси для молодых леди, так что ты видишь, что я могу внимать тебе с полным пониманием. — Она скорчила рожу. — Но ты же сам говорил, что ходил в сельскую среднюю школу, да и ту не кончил. Ведь так?

— Да, но только я много узнал у дяди. Он был великий математик. Конечно, его именем не названа какая-нибудь теория, но он, думаю, все равно великий. — Макс помолчал. — Я не знаю, как тебе это рассказать, тут нужны уравнения. Слушай! Дай мне на минутку эту твою косынку.

— Бери. — Она сняла косынку с шеи.

Косынка была украшена стилизованным изображением Солнечной системы, это был сувенир Дня Солнечного Союза. Посреди квадратного куска ткани красовалось солнце; далее шли окружности, обозначавшие орбиты планет; для пущей важности было добавлено несколько комет. Масштаб был совершенно искажен; как структурная схема родной системы эта штука не годилась совершенно, но для данного случая ее было вполне достаточно. Макс взял косынку в руки и сказал:

— Вот тут у нас Марс.

— Ты это прочитал. Так нечестно.

— Да помолчи ты секунду. А вот тут — Юпитер. Чтобы с Марса добраться до Юпитера, тебе надо пройти отсюда досюда, верно?

— Очевидно, так.

— А теперь предположим, что я сложу косынку так, что Марс ляжет на Юпитер? Что тогда помешает просто сделать один шаг?

— Ничего, я думаю, не помешает. За исключением того, что то, что легко сделать с косынкой, не так-то просто сделать с настоящим пространством. Правда ведь?

— Да, это невозможно поблизости от звезды. Но если уйти от звезды на приличное расстояние, все получается великолепно. Понимаешь, это как раз и есть то, что называется аномалией, место, где пространство сложено само с собой, почему огромное расстояние сводится к нулю.

— Так значит, пространство все-таки свернуто!

— Нет, нет и нет. Смотри, я же просто сложил твою косынку, я же нигде ее не растягивал, не менял ее форму. Я же не сделал на ней ни одной морщинки. Пространство остается тем же самым, оно просто сложено, как ненужная бумажка, — но оно не свернуто. Оно просто сложено. Ну, понятно, для этого нужны дополнительные измерения.

— Не вижу я никакого «понятно».

— В уравнениях все это очень просто, но трудно говорить об этом, если ты этого не видишь. Пространство — наше пространство — можно так смять, что все оно поместится в чашку — все оно, все его сотни тысяч световых лет. Но, понятно, в четырехмерную чашку.

Элли вздохнула.

— Не понимаю я, как в эту твою четырехмерную чашку можно кофе-то налить, не говоря уже о целой Галактике.

— Ничего трудного. Ты же можешь затолкать эту тоненькую косыночку в наперсток. Тот же самый принцип. Но дай мне закончить. Понимаешь, раньше думали, что ничто не может двигаться быстрее света. Ну так это было и правильно, и неправильно. Это…

— Ну как может быть одновременно и то и другое?