Тунгусский метеорит

– Успокойтесь, Николай Александрович, тут на пятьдесят километров в округе нет никаких девушек. Ни местных, и никаких вообще.

– Михаил Николаевич, вы считаете, что у меня было видение, или мне всё приснилось?

– Нет, возможно, у вас был контакт! – ответил профессор.

О, господи! Теперь профессор и меня считает чокнутым контактёром!

– Профессор, так или иначе, а проверить, что случилось с японцами, надо!

– Хорошо, через два часа прилетит вертолет.

– Профессор, через два часа может быть уже поздно!

– Ладно, давайте поступим так – я сплаваю к японцам на лодке. Если с японцами всё в порядке, то это будет просто визит вежливости – я лично знаком с сэнсеем. А если нет – вы направите вертолет на тот берег.

Примерно через час профессор вышел на связь по рации.

– Николай Александрович, вы были правы – с японцами приключилась беда. Оба пловца без сознания. У одного, похоже, баротравма легких, а второй, несмотря на гидрокостюм, сильно обожжен кислотой. Сэнсей пребывает в прострации, совершенно невменяем – сидит в палатке и постоянно повторяет одну и ту же фразу по-японски. На вопросы не отвечает, только один раз сказал по-английски: «Я видел». Свяжитесь с вертолётом, пусть летит к лагерю японцев. К сожалению, наша экспедиция из научной превращается в спасательную. Но жизнь людей – дороже, сворачивайте наш лагерь.

Оповестив яхту, чтобы они готовили лазарет и направили вертолёт к японскому лагерю, я, в отместку за «девушку с персиками», поручил Подушкину сворачивать палатки и упаковывать наши вещи. У меня есть ещё в запасе примерно пять часов. Прихватив металлодетектор профессора, я пошел на берег озера, в надежде отыскать «жемчуг» Эраста Петровича. Надежда слабая, но чем чёрт не шутит.

И, конечно же, я ни черта не нашел. На берег озера опустился туман. Я бродил по берегу в тумане и слушал размеренное попискивание детектора. Наконец, сработала рация, Подушкин сообщил, что вертолёт на подлёте. Пора возвращаться. Порывшись в карманах, я нашел монетку и кинул её в озеро.

– Зачем ты бросил кругляшку в озеро? – раздался у меня за спиной голос Чуни.

От неожиданности я вздрогнул и резко повернулся. Передо мной стояла девушка, её собака сидела рядом.

– Примета такая – если хочешь куда-то вернуться, надо бросить монетку.

Девушка переглянулась с собакой, собака явственно ей кивнула.

– Если ты хочешь сюда вернуться, то возьми вот это, – девушка протянула ко мне ладонь. На ладони, переливаясь разными цветами, лежали три жемчужины.

Я взял жемчужины и, забыв обо всём на свете, стал их рассматривать. Переливы цветов жемчужин меня буквально заворожили.

– Ты очень похож на Эраста Петровича, – сказала девушка, захихикала, развернулась и стала удаляться.

– Что? Подождите, мне надо с вами поговорить! – крикнул я вдогонку девушке.

– Возвращайся, тогда и поговорим, – сказала собака, поднялась и засеменила за девушкой.

– Я вернусь, Моня, – сказал я растерянно. Сказал и сам удивился себе, ведь это я сказал собаке. А может быть, и не собаке, я теперь уже не знаю!

Игра пятая

Симпатичная блондинка, сидящая на тахте, закончила читать свой рассказ и отложила ноутбук в сторону. Наступила тишина. Трое парней, сидящих на паласе, заерзали, разобрали банки с пивом и открыли их.

– Люсьен, я удивлён и восхищен! – высказался Гарик, приложившись к банке.

– Рассказ мне тоже понравился. Но, Гарик, ты, наверно, не понял? Они писали его вдвоём, у них же – марьяж, то есть, я хотел сказать – творческий дует, – отхлебнув пива, ухмыляясь, сказал Макс.

– Я это понял, Макс. Я восхищен не только рассказом, но и самим фактом дуэта. Я, вот так, навскидку, не припоминаю разнополых литературных дуэтов.

– Гарик, читать надо больше! А дуэт брата и сестры Литвиновых или мужа и жены Новиковых? – парировал Лекс.

– А я даже догадываюсь, кто в этом дуэте был сестрой. Похоже, за Подушкина писал Лекс, – театрально громко зашептал в сторону Гарика Макс. Парни сдавленно захихикали. Глаза блондинки зло заблестели. Лекс, смущенно улыбаясь, поднялся с паласа и пересел к девушке, обняв её за плечи.