Туманы Унарры

— Право слово, мне жаль, что так получилось. — Слова Вольпе звучали бы более весомо, если бы не сопровождались пыхтением. Все же не с комплекцией полковника лазить на карачках и рисовать странные загогулины. — Но вы не оставили мне ни малейшего шанса, инора. Вы приперли меня к стене. Зачем вам вообще нужно было влезать в расследование? Развелись бы с Каталано и уехали с чистой совестью. Что вам до того, как использовались сделанные вами артефакты? Вот теперь и не обижайтесь, что узнаете это на себе.

Полковник говорил в своей обычной манере, словно все происходящее было в порядке вещей. И делал это потому, что его вынудили, сам же он никогда не стал бы таким заниматься. С громким кряхтением Вольпе разогнулся и начал сверять нарисованное с листком в руке. Хорошо хоть, замолчал: его голос, казалось, вколачивал гвозди прямо в голову Федерико. А уж каково было Нелле, капитан старался не думать. Ее нынешнее состояние не позволяет проявлять эмоций, но внутри наверняка бушует ужас от одной мысли, что вскоре она станет одной из жертв унаррского маньяка. Но нет, не станет!

— Вот же, опять ошибся! — огорченно сказал полковник и начал перерисовывать угол. — Столько раз копировал и каждый раз что-нибудь неправильно делаю. Одна радость: с вашей частью работы вы, инора, справились на загляденье. Ни единого сбоя. Даже жаль такого прекрасного артефактора использовать как жертву, тем более что придется где-то брать еще три артефакта. Но что-то мне подсказывает, что договориться с вами не удастся.

Голос полковника был единственным звуком внутри полога: громкий, четкий, не нарушаемый ни шелестом листвы, ни стрекотом насекомых. Даже мыши, если они были, затаились и не рискнули пробегать там, где собиралась твориться самая что ни на есть запрещенная магия.

Наверняка полковник чувствовал себя виноватым. Других жертв он не знал, в этом Федерико был уверен. А убить того, с кем знаком, пусть и поверхностно, не так просто. Вот Вольпе и пытался оправдаться, если не перед жертвой, то перед собой. Правда, чувство вины не мешало ему заниматься подготовкой. Несколько артефактов, на первый взгляд совершенно безобидных, заняли свои места, Вольпе еще раз сверился с бумажкой и пошел к Нелле, явно желая начать ритуал.

Медлить больше нельзя, Федерико не мог рисковать, пытаясь задержать преступника: малейшая ошибка будет стоить жизни и ему, и Нелле, потому что на второй удар его не хватит. Значит, надо бить сразу на поражение.

Отключать служебные артефакты Федерико тоже умел: любой сотрудник магического Сыска должен знать, что делать, если эти артефакты попадут не в те руки. А руки полковника явно были не те. Не заслуживал Вольпе государственной защиты, которой капитан Каталано его и лишил, после чего ударил всей собранной силой. «Да, инор полковник, в эту игру можно играть вдвоем!» — зло подумал капитан перед тем, как жахнуть молнией по оставшемуся без защиты противнику. Откатом Федерико накрыло сразу, единственное, что он успел до того, как потерял сознание, — активировать артефакт вызова.

Второй раз приходить в себя оказалось еще болезненней. Тело ломило так, словно по нему прошлась рота гвардейцев, и не только прошлась, но и выполнила строевую подготовку в полном объеме. Он невольно застонал.

— Федерико!

Вскрик Неллы показался музыкой для его ушей. Жива…

— Инорита, успокойтесь. Кто-нибудь держите ее подальше от пострадавшего, — прямо в ухо пробубнил кто-то. — Ему и без того досталось. Пусть подождет, пока помощь окажут. А то он может не выдержать бурной радости жены.

Федерико поморщился и с трудом приоткрыл глаза. Целитель. Так он и думал, что этот громкий голос принадлежит целителю. Неужели их не учили, что к пострадавшим нужно относиться с большей внимательностью, а не оглушать дополнительно к уже имеющимся повреждениям.

— Я в порядке, — прохрипел он. — Пустите ко мне жену.

— В порядке он, как же! — возмутился целитель. — Да у вас одних переломов сколько! Молчите, не мешайте работать.

И запустил чем-то таким убойным, пробравшим до самых мелких костей, что Федерико опять потерял сознание, лишь успев подумать, что кто-то посчитал экономнее добить пострадавшего, поскольку травм оказалось слишком много.

В следующий раз он очнулся явно в лечебнице, и ему не надо было открывать глаза, чтобы понять, что за руку его держала Нелла. Крепко держала, словно боялась, что отпустит — и все, больше ничего не поможет. А ведь он почти угробил их обоих, только чудо и спасло. Чудо и Неллин артефакт. Тогда он весьма скептически его принял, поблагодарил, конечно, когда жена добавила дополнительный к связке, но подумал, что вряд ли будет толк. Но если бы не было, лежать бы ему не в палате, а в морге. Правда, в морге он бы не слышал бубнежа Беттини.

— Кто бы мог подумать, инора Каталано, — виновато говорил тот, — инор полковник всегда был такой… такой законопослушный, даже мелких правонарушений никому не спускал. Говорил, дадим послабление в мелочах, получим закоренелых преступников.

— А должны были, — возмущалась Нелла.