Туманы сами не рассеиваются (повесть и рассказы)

— Он видел это собственными глазами? — не без сомнения спросил Барлах.

— Сам он не видел, но слышал от одного из штаба, они любят разговаривать в пути.

— Ну, вот видишь! — с облегчением вздохнул Фред и, развалившись на земле, заложил руки за голову. — Ты слышал от него, он сам от кого-то слышал, а тот в свою очередь — еще от одного и так далее. Дни сейчас длинные, чего не наслушаешься за день!

— Не так громко, дружище! — взмолился Вернер. — Здесь у всего есть уши. Я, например, не знаю, что я буду делать, если нас действительно на это пошлют.

«Не может быть, — думал Фред, — чтобы нас, как зверей, бросали на истребление мирного населения… Хотя вполне возможно, что кое-что из того, что мне рассказал Вернер, и имело место в действительности. Может, жителей села и собрали вместе, ну, например, для того, чтобы допросить их или же использовать на оборонительных работах. Вполне возможно, что среди задержанных нашли и виновных. Но так, чтобы взять и расстрелять всех жителей деревни, такого не может быть. Это противоречит всем нравам и законам». Вслух же он прошептал:

— Мы же не убийцы! Понятно, что идет война, но все равно…

Вернер ничего не ответил ему. Он лег на спину и смотрел на темное беззвездное небо.

— Это было бы безумием! — снова зашептал Фред. — Женщин и детей… Да это же гнуспое убийство. Кто знает, что там произошло. Я считаю эти россказни пустым трепом. Ты же знаешь, как это делается!

— Хотел бы я, чтобы так оно и было, — заметил Вернер. — А что, если действительно расстреляны были все жители поголовно? И виновные, и невиновные. Такое было всегда, а почему не может быть сейчас?

— Тихо ты! — шепнул Лизинг. — Кто-то идет.

Шел Резус. Он нагнулся к ним и, узнав, сел на траву:

— А, неразлучные друзья! У Карла Мая тоже есть неразлучные. Кто-нибудь из вас читал Мая?

Оба молчали.

— Что такое? Неужели вы не читали Мая? Да как же это так?

— У Мая в его книгах много мертвых, — вдруг пробормотал Айзинг.

— И много мстителей, — добавил с усмешкой Резус. — Ни одно убийство у него не остается без отмщения. И если я не ошибаюсь, господа, то и мы с вами станем мстителями. В узком смысле слова.

— Вам что-нибудь известно? — спросил Вернер.

— Где-то на севере зашевелились партизаны, — сказал Резус. — Они взорвали склад боеприпасов и уничтожили одну из наших комендатур. Чем все это кончилось, вы можете сами додумать.

— Тогда… — начал было Вернер, но в этот момент послышался сигнал к построению.

Далее все протекало в темпе, но довольно тихо. Их повели к лесу, где уже ждали машины. Как только они расселись, машины двинулись в путь.

— А ведь нас везут на север, — прошептал Вернер на ухо Фреду.

Фред мысленно пытался убедить себя в том, что это еще ничего не значит. Быть может, их просто перебрасывают на новое место, и только.

— Обозы-то остались позади и охранение тоже, — еле слышно прошептал Вернер.

«Если это так, тогда Вернер прав, да и фельдфебель тоже», — билась мысль в голове Фреда.

Рассуждать о неприятных вещах, которыми занимаются другие, и самому заниматься ими — это далеко не одно и то же. Когда дело доходит до конкретного человека, он начинает размышлять и думать: почему именно он, а не кто-нибудь другой должен пачкать свои руки кровью. Другое дело на фронте, а то тут, в тылу.

Тем временем стало темно и пошел дождь, который превратил и без того неважные дороги в непроезжие.

Когда они проезжали через одно почти полностью сожженное село, их обстреляли из пулемета с опушки леса.

Машина, в которой ехал Фред, остановилась за большим кустом, а фельдфебель скомандовал:

— Слезай! В укрытие!

Фред спрыгнул с машины и залег рядом с Вернером в придорожный кювет.

А пулемет все строчил и строчил, не переставая, ему вторил другой. Одна из машин загорелась.

— Партизаны! — сказал Вернер, заряжая карабин. — В этой стране нам не дадут ни минуты покоя!

Наконец затараторили и свои пулеметы. — Приготовиться к атаке! — крикнул фельдфебель. «Какое безумие! — мелькнуло в голове у Фреда. — Безумие идти на пулеметный огонь по ровной местности».

В этот момент в небо взлетела красная сигнальная ракета. Солдаты первого взвода открыли огонь по опушке, а Резус поднял своих людей в атаку. Бежали, делая небольшие перебежки, затем камнем падали на землю и снова бежали. Пули свистели у них над головами.

Следующая ракета снова подняла их с земли, и они, тяжело дыша, побежали дальше. Лишь добежав до опушки, заметили, что по ним уже никто не стреляет.

В зарослях густого кустарника никого не было, кроме бородатого мужика лет пятидесяти, однако никакого оружия при нем не оказалось. Рот у него был раскрыт, будто он хотел что-то крикнуть, а в открытых глазах застыла усмешка. Куда делись остальные партизаны, никто из нас не мог понять: они словно сквозь землю провалились.

Солдаты, однако, в лес не пошли, чувствуя, что из-за каждого куста их подстерегает опасность, что всех могут перестрелять, как куропаток. Они бесцельно постреляли по лесу, но на их огонь никто не ответил.

Фред поискал взглядом Вернера. Не найдя его, подошел к группе солдат и спросил, не видел ли кто его, но никто не видел.