Туманные темные тропы

Майер не забывал кланяться в ответ. В конце концов он удалился в малолюдную часть парка, где росла очередная имитация Леса – высокие сосны, ельники, заросли орешника. Всё привозное, всё извне, из Старого Мира. «Поддельный» великан стоял, развлекая туристов, в дальней части парка, но желающих посмотреть на него теперь немного – когда есть как минимум два настоящих. Но детишкам всё равно, они с восторгом бегают вокруг «имитации», залезают на его ноги, веселятся, как могут.

Не понимаю, снова подумал он. Тевейра, зачем тебе это? Ты обязана работать? Хочешь или не хочешь, но обязана? Только Мерона или её заместительницы могут вызвать тебя, и кто же из них вызвал? Не могу поверить, что Мерона.

Видимо, да, ты должна работать. А мне нужно принять это как данное, как часть твоей жизни. А я не могу. Если бы мне сейчас попался этот твой клиент, я бы его убил. Да, изощрённо и жестоко. Вроде и считаю себя цивилизованным человеком, и вот она, цивилизованность, вся сползла напрочь.

Поехать к Умнику? Нет, не сейчас. Завтра собрание, надо подготовиться. Я уже порядком не следил за последними событиями, а надо. А завтра, после собрания, поеду к Умнику. Послушать его трёп, побродить по поместью и вокруг. Отвлечься. Мерона всё понимает, не зря она тоже уехала. Я ещё не готов принимать всё это как данное. Но учусь. Похоже, учиться действительно никогда не поздно.

Всё, за работу! Майер поправил костюм – безупречный, традиционный тегарский костюм – и направился к выходу. Сейчас в библиотеку, подумал он, а потом к себе, в новый дом – общежитие, вот и отлично, я ведь хотел ощутить себя студентом. Я не боюсь будущего, сказала она. Я тоже не боюсь. Он подумал, улыбнулся, и повторил это вслух. За работу, доктор Майер! Стемран нуждается в вашей помощи.

25

Стемран, Стемран, отель «Величие», Техаон 8, 113, 23:55

Тевейра, сейчас её звали Арэмо, потому что это имя нравится клиенту, убедилась, что клиент спит, спит довольный и счастливый, потянулась, ощущая себя счастливой и довольной. Тяжёлый, очень тяжёлый клиент, три её сестры отказались работать с ним, и на язык невоздержан, и лезет куда не просят, и желает очень странного. Но… он меняется. Она чувствует это. Он вернётся домой, к семье, к детям и всем остальным, и те удивятся – увидят, что он станет рассудительнее, добрее, спокойнее; грязные, по их мнению, фантазии покинут его ум. Сколько в нём всего было… Арэмо бесшумно встала и убежала в душ. Провела там пятнадцать минут и ушла на кухню, где она ублажала клиента изысканным чаем и другими напитками, читала ему стихотворения…

Ещё пятнадцать минут, и Арэмо ушла, отодвинулась, заснула, и вернулась Тевейра. И сразу стало горько и тоскливо, и захотелось заплакать.

Едва слышные шаги. Мама. Конечно, она всегда приходит, когда страшно и грустно. Так было с детства, и мама всегда приходила вовремя.

Она молча уселась, и Тевейра села ей на колени, и прижалась к груди, обняла. И заговорила. Так, как её учили, мысленно, хотя никакие мысли не читаются и не слышатся, а слышатся образы, не слова.

…Я боялась, мама, что всё это так же, как с другими, как со всеми клиентами, что я попробую перестать стать Тевейрой и всё, всё это кончится, и я пойму, что он милый, приятный человек, что я рада быть с ним и терпеть его, если он не сумеет преодолеть себя, но что всё кончится, что всё настоящее, самое настоящее, кончится… Я видела его сегодня, он был с моими подружками, и он знал, что я его видела, и я видела, как ему плохо, он так и не понял тогда, и думал обо мне не очень хорошо, пусть и говорил себе другое. А потом… а потом что-то случилось, я чувствовала, когда он вспоминал меня, но всё было очень приятное, и никакой горечи, хотя будет горечь, он ведь такой, ты знаешь… И вот я снова Тевейра, и снова всё вернулось, и я теперь боюсь становиться кем-то ещё. Мама… отпусти меня. Ты даёшь всем отпуск, чтобы люди могли устроить свою жизнь так, как видят, и всё обдумать, и вернуться потом. Я вернусь, о Великий Лес, почему я говорю, ты же сама всё знаешь, я никогда не уеду от тебя, не покину Лес, а если так нужно, я перестану появляться между вами. Отпустишь? Мама, я знаю, что тебе станет трудно, сейчас очень много работы, но я вернусь, ты же знаешь.

Она выпрямилась, и увидела слёзы и улыбку на её лице. Мерона кивнула. Да, Вейри, девочка моя, конечно, я отпущу тебя, а когда ты решишь вернуться, буду рада, и все будут рады, ты же знаешь.

– Да, Вейри, – произнесла она вслух. Такие вещи положено говорить вслух. – Решай сама, когда и насколько. Я соглашусь с любым твоим решением. Ты знаешь, почему.