Туман войны

Естественно, разговор за столом снова свёлся к политике.

— Во всём виновата масонская ересь, что занесли сюда в обилии иностранцы! — случайно заехавший в гости, и оставленный на ужин господин Славинский был ярым противником тайных обществ.

— Почему сразу масоны, — дожёвывая салат изумился господин Исупов, — уж поверьте мне, в России расплодилось огромное количество всевозможных организаций. Иногда такое чувство появляется, что они там новые ежедневно открывают.

— Всё же, господа, а я просто убеждён, если бы не Англия с её неуёмной жадностью, ничего бы этого не было.

Один из гостей, полноватый и страдающий одышкой Андрей Борисович Шелепин, приехавший вместе с Николаем Андреевичем, тоже не остался в стороне от разговора.

— Континентальная блокада, будь она неладна, никому не приносит пользы. Говорят, даже сами французы частично от неё страдают. Но… Noblesse oblige (*положение обязывает) как говорится. И вот, нам тоже ожидать мучений!

— Эх, господа. Вы видите только то, что вам показывают. На самом деле всё из-за ненужного расположения к принцу Ольденбургскому[8], которое совершенно неуместно в современной политике. — Витольд Христианович Недзвецкий произносил это чётко и рубленными фразами. Как будто и сам не рад был столь поверхностному восприятию ситуации. — Наши солдаты и офицеры даже там, гибли не за нужное отечеству, а всего лишь за чужую неустанную гордыню. Сейчас же, нас шантажируют войной. И вы думаете мы сможем откупиться чем-то малым? Сомневаюсь. Это ж какую прорву денег они потратили, чтобы привести к нам все эти войска. Думаете просто так уйдут? Не смешите!

Каждый отстаивал свою точку зрения, считая только её правой. Дошло до того, что неуёмные спорщики, позабыв этикет, размахивали столовыми приборами, чтобы придать весу собственным словам и суждениям.

В противоположном от «горячей» дискуссии конце стола, Павел Матвеевич обсуждал с госпожой Гурской кое-что более для нас важное.

— Екатерина Петровна, думаю на следующей неделе вы сможете выехать. Погода как раз прекрасная для подобного путешествия.

— Вы правы, уже можно. Гришенька писал, что в Твери скоро ярмарка будет. И на Селигер я давно съездить хотела, да всё недосуг было.

— Не знаю, вышлет ли Григорий Петрович кого вам на встречу, но думаю вы не откажитесь от сопровождения пары татар, вы с ними уже знакомы.

— Конечно, конечно. Сейчас такое время. Буду весьма вам признательна.

— Да что вы, Екатерина Петровна. Пустое. Мне так спокойнее будет.

При этих словах «бабушка» улыбнулась.

— Только жаль Луизоньки с нами не будет.

— Но Мария не ездила в прошлом году с нами в Петербург, — напомнил Рубановский, — думаю она должна получить свою долю внимания и восхищения. Ведь наверняка Григорий Петрович захочет свозить вас в столицу. Это же совсем рядом.

— И то верно, брат безо всяких сомнений пожелает отвезти. Как жаль, что будет не сезон, а то бы посетили театр или оперу.

Мария, внимательно прислушивающаяся к этому разговору, старательно делала отрешённый вид, но блестящие предвкушением глаза выдавали её заинтересованность. «Не сезон» совершенно не смущал. Особенно учитывая обретённые в прошлый раз знакомства, «тётушка» даже в это время вполне сможет найти достойное светское общество и получить приличествующие приглашения.

«Летний сезон» дворянство обычно проводило «на водах» или же в имении, спасаясь от удушливой городской жары. Но «предприимчивый» провидец нашёл возможность отослать «бабушку» с Марией подальше от предстоящей трагедии. Дабы госпожа Гурская не заподозрила реальную подоплёку, всё представили банальной финансовой заинтересованностью.

Павел Матвеевич, старался не сильно потворствовать своим знаниям будущего технического прогресса, но иногда находил какие-то совершенно необходимые, но ещё не созданные мелочи, производство коих не требовало особенных технических знаний.

И вот сейчас, по его просьбе «бабушка» отправлялась «навестить» брата, а на самом деле везла письмо от графа Толстого, своему кузену Андрею Ивановичу, вице-губернатору Твери. Увы, но генерала Ушакова, с которым граф был много лет дружен, на должности губернатора только-только сменил Кологривов, в связи с чем обращаться к тому было нежелательно. Нужна была помощь в приобретении небольшого количества земли для строительства задуманного производства.

Не знаю, как господин Рубановский сам не запутался в этой истории, посвящая Екатерину Петровну в коллизии данного прожекта. И объяснения почему он сам не может совершить данную поездку, так и остались весьма туманными.

— Одно меня тревожит Павел Матвеевич, как же Луизонька. Она тут одна остаётся.

— Помилуйте, Екатерина Петровна! Как же одна? — возмущению провидца не было предела, — во-первых тут я! Кроме того, приживалку вы взяли недавно…

— Павел Матвеевич, не стоит так об Ольге, — возмутилась Мария.

— Прошу покорно простить… вы правы… компаньонка… — послушно исправился он, — будет постоянно при ней. Да и её «неотлучная тень» Егор. Не говоря уже о татарах.

— Вот думаю… может Степаниду с ней ещё оставить… а с нами Лушка поедет?