Тухачевский

В нашей войне мы непрерывно грешим в смысле нарушения изложенных принципов. Наши наступления мы ведем на широких фронтах бесконечными, слабыми кордонами. Мы почти не практикуем перебросок и перегруппировок, мы не создаем дробящих кулаков, и потому наша борьба на фронтах надоедливо выливается в какой-то танц-класс (похоже, Михаил Николаевич здесь вспомнил золотые времена кадетского корпуса. — Б. С.).

Для достижения успеха в нашей войне, как никогда, надо быть смелым, быстрым; как никогда, надо уметь маневрировать, а для того чтобы овладеть сознательно этими качествами, необходимо изучать военное дело всех времен и народов, необходимо уметь произвести научно-критический анализ условий ведения нашей войны».

Беда Тухачевского была в том, что он всякую будущую войну с участием Советской России рассматривал как продолжение Гражданской войны и рассчитывал, что на помощь Красной армии непременно придет европейский пролетариат. И войну с Польшей в 1920 году не только тогдашний командующий Западным фронтом, но и большинство коммунистических вождей рассматривали как войну Гражданскую, а не национальную. Потому и противника называли не просто «поляками», но «белополяками», а старое шовинистическое выражение «польские паны» приобрело сугубо классовую окраску — под «панами» понимались ненавистные польские дворяне, шляхта, а заодно и капиталисты. Когда же выяснилось, что советско-польская война — это все-таки классическая национальная война, что при отступлении польские солдаты отнюдь не спешат расходиться по домам, а тем более вступать в ряды победоносно двигавшейся на Варшаву Красной армии, что наступающий, как и бывает обычно в войнах между государствами, постепенно слабеет, отрываясь от своих баз, а отступающий, приближаясь к источникам пополнения людьми и вооружением, усиливается — вот тогда войска Тухачевского в одночасье оказались почти полностью уничтожены. К несчастью, молодой полководец тот суровый урок до конца не усвоил. И двенадцать лет спустя в своем концептуальном труде «Новые вопросы войны» оптимистически предрекал: «В войне империалистов против СССР рабочие капиталистических стран, ведущие борьбу за превращение войны империалистической в войну гражданскую, будут создавать свои Красные Армии, подобно тому, как это делали польские рабочие в 1920 году (? — Б. С.), и будут вступать в ряды нашей Красной Армии в целях поддержать и обеспечить ее победу, как над собственной буржуазией, так и над буржуазией всего мира». Еще хуже оказалось то, что враги Тухачевского в Красной армии, добившиеся в конечном счете падения и гибели маршала, полностью разделяли установку на исключительно наступательный характер действий советских войск в будущей войне и даже расчеты на помощь «братьев по классу» по другую сторону фронта. Это во многом способствовало катастрофическому для СССР началу Великой Отечественной войны.

Вскоре после доклада «Стратегия национальная и классовая», пользуясь представившейся двухмесячной вынужденной передышкой, Тухачевский написал тесно примыкающую к докладу статью «Статистика в гражданской войне». Она появилась в 1920 году в первом номере журнала «Революция и война». Автор статьи отстаивал «классовый подход» и интернационализм, утверждая: «Статистическое исследование народонаселения для гражданской войны будет прежде всего изучать его классовую группировку, его имущественное положение, его классовое… соотношение, сословия и проч. Вопрос национальный в этом случае отходит на второй план. Правда, и в гражданских войнах мы видим явления, когда некоторые классы присоединяются к той или другой воюющей нации, но это будет лишь в том случае, когда вражда классовая совпадает с враждой национальной, т. е. когда известная нация эксплуатируется другой. Иногда даже религиозное движение может совпасть с классовым: у малокультурных народов». Он критиковал специалистов Всероссийского главного штаба из бывших генералов за то, что в своей оценке тех или иных окраинных театров военных действий они преобладание русских в населении расценивали как фактор, в целом благоприятный для Красной армии. «Чрезвычайно интересно знать, — издевательски осведомлялся Тухачевский, с кем же, по мнению Всероглавштаба, ведем войну. Уж не с „басурманами“ ли, или не с инородцами ли вообще. Почему Всероглавштаб предпочитает всем другим национальностям русскую? Или, может быть, русских контрреволюционеров он не считает больше русскими и смело обращает их в инородцев вместе со всеми „славными“ их вождями: Колчаком, Деникиным и доброй половиной старого русского офицерства?»