ТТТ

– Мама, мамочка! – кинулся обратно, столкнувшись с подскочившим от его крика Цыбулей. Не помня себя от страха, они упали в траву и, закрыв глаза, продолжали кричать от ужаса.

Паша застыл от неожиданности, не зная, что и делать. Он напряжённо смотрел вверх на тропу, пытаясь понять, кто же так напугал трусливых наркоманов. В кустах наверху что-то зашевелилось, зашелестела трава, затрещали раздвигаемые ветки, и внезапно среди них показалась добродушная улыбающаяся лохматая физиономия их друга Батти.

Он поискал глазами источник шума, недоумённо покачал головой, затем его взор поймал изумлённый взгляд Паши. Взгляд Батти остановился на Паше, затем он скользнул на Марину и счастливый рёв огласил вершину сопки Сестра под загадочным серым небосводом. Радостно рыча на всю округу, и колотя себя в грудь, он вышел из кустов и направился к Паше. Рядом с Батти в кустах мелькнула такая знакомая Сашкина физиономия, что Пашка тоже не выдержал, вскочил на ноги и с криком:

– Сашка! Сашка! – кинулся к другу в объятия. Марина подскочила, пытаясь обнять необъятного огромного своего друга Батти, но споткнулась об продолжающих лежать в траве дружков – наркоманов и свалилась бы на них, но её проворно подхватил всё тот же Батти.

В это время перепуганный Штымп, услышав посторонние крики и возгласы, открыл, наконец, глаза и, увидев над собой нависающую фигуру лохматого Батти, опять взревел благим матом и кинулся вниз с сопки, кувырком пролетая её крутые участки спуска. Где-то уже далеко внизу услышал он призывные крики ребят и несколько опомнился. Цыбуля же, перепуганный криками своего друга, лёжа в траве, совсем уж прощался с жизнью, как вдруг, открыв глаза, увидел счастливую физиономию Сашки-Рыжего, которому строил столько пакостей в недавние времена, и тоже испугался. Но испугался он не Саши и его друзей, и даже не огромного Батти, а того, что друзья могут уйти отсюда, а его со Штымпом бросить здесь, среди неизвестности и серого безмолвия.

Он поднялся на колени и, обращаясь к прыгающим от радости встречи ребятам, заныл противным плачущим голосом:

– Ребята, как хорошо, что вы тоже здесь. Не бросайте нас, мы больше не будем вам мешать.

Пашке надоело его нытьё. Он подмигнул ему, по-дружески хлопнул по спине:

– Вы-то как тут очутились, горемыки? Уж чего-чего, а конопли здесь видимо-невидимо. Только как экспорт «химки» наладить отсюда через восемьсот лет. Не придумали ещё?

Цыбулю всего передёрнуло.

– А нам со Штымпом не надо конопли. И мака не надо. Колоться я больше не буду. Штымп тоже «завязал» с наркотой. Только возьмите нас отсюда.

Паша кинул на кающегося наркомана недоверчивый взгляд.

– Ладно, поживём – увидим. Хватит ныть, вояка. Иди, своего друга отыщи. А то ещё потеряется с перепугу. Как пакостить, так он самый храбрый, а чуть что, так он уже далеко в кустах. Никуда мы не уйдём, и вас не кинем, потому что ещё сами не знаем, куда идти.

Счастливое свидание на вершине Сестры продолжалось. Пока Паша вразумлял Цыбулю, Марина восторженно носилась от Сашки к Батти и обратно, тиская их по очереди, и, казалось, не вполне веря в происходящее.

– Батти, ты уже совсем здоров. А как же твои тяжёлые раны на груди? Когда ты их успел залечить? – приставала она к добродушно улыбающемуся лохматому чудовищу. Но ответа она не успевала дождаться, потому, что уже подскакивала к Сашке, бросалась без памяти ему на шею и засыпала вопросами.

– Сашка, где ты с Батти был всё это время? Почему не подал нам знак, что у вас всё в порядке? Мы уже не знали, что и думать. А что с нами было! Ты не поверишь, когда узнаешь. Паша, расскажи им, где мы были, и что с нами происходило.

Пашка тоже совсем растаял от внезапной радостной встречи. Глупо и радостно улыбаясь, он переводил счастливый взгляд с Марины на Сашку, с Сашки на Батти, досадливо морщился, глядя на Цыбулю.

– Да ладно, – отмахивался он от мечущейся между друзьями Марины. – Успеем наговориться. Давай в чувство немного придём. А то толком сами ещё и не знаем, где находимся и что нам делать.

Наконец они успокоились, поднялись на вершину сопки, на которой через несколько сот лет установят металлическую топографическую пирамидку, уселись там на камни и впервые внимательно посмотрели друг на друга. Они не виделись всего двое суток, но перемены с ними были разительны. Сашка почему-то здорово вытянулся, почти догнав Пашу в росте, в нём появилась взрослая основательность и какая-то скрытая надёжность.

Пашка, наоборот, раздался в ширину, несколько потемнел лицом, и у него появилась резкая морщинка на лбу между бровями, результат сложных раздумий. Маринка заметила у него даже первую седую прядь на правом виске, которая впоследствии всё же исчезла.