Цзянь

- Честно говоря, я не особенно обеспокоен тем, что будет и с тем, и с другим. Однако уже за полночь. Позвони Цуню и скажи, что мы - пас. Если он начнет заводиться, вежливо осади его и вешай трубку

- И что же дальше? Так просто и забыть все?

- Не спеши. - Сойер опустился в свое любимое кресло с подголовником, мягкое, потертое, принявшее со временем отпечаток его тела. - Посмотрим, может он перезвонит. По моим прикидкам, он располагает временем до открытия биржи. Если до того времени никто не выразит желания приобрести акции "Маттиас и Кинг", он окажется в подвешенном состоянии. Когда акционерный капитал Пак Ханмина будет выставлен на продажу, мы сможем урвать себе кое-что если не за бесценок, то, во всяком случае, за меньшую сумму, чем та, о которой он говорит сейчас.

- А нужны ли нам эти акции, если, как вы говорите, здесь нечисто?

- Я говорю о сделке, а не о самих акциях. В конце концов, мы знаем, как делаются дела в Пак Ханмине, и, кроме того, в случае Камсанга, можно заручиться гарантиями самого Пекина: правительство Китая заинтересовано в том, чтобы закончить поскорее проект, который им так необходим.

- Цунь не выпустит их из рук так легко. Он не может себе этого позволить.

- Он не может себе позволить того, что с ним сделают завтра на бирже.

- Но это пока всего лишь домыслы, - заметил Питер Ынг.

- Если уж иметь дело с чертом, то лучше с незнакомым, правда?

- Не понял.

Эндрю Сойер рассмеялся.

- Ничего. Я думаю, и Цунь Три Клятвы тоже не поймет.

- Сфера интересов вашего отдела не может простираться так далеко, заметил Лантин. - Я хочу знать о ваших взаимоотношениях с китайцами.

Даниэла все поглядывала украдкой на тетрадь с шифрограммами, хотя она и расплывалась в ее глазах. Что бы случалось, - думала она, - если бы мой отец узнал о тайной жизни матери? Что бы он с ней сделал?

Лантин взял тетрадь и поднялся из-за стола. Подошел к окну, прислонился плечом к проему.

- Когда мои люди обнаружили ее, я пошел с ней к знакомому психиатру из института Сербского. - Он имел в виду контролируемую КГБ психиатрическую лечебницу, где содержались противники режима. - Я рассказал ему, где эта тетрадь была найдена. Описал ему все обстоятельства дела. И спросил его, что бы все это могло значить.

Лантин поглаживал пальцами переплет тетради, словно ласкал.

- И знаете, что он мне ответил? - продолжал он. - Что ему совершенно ясно, что автор подсознательно хотел, чтобы его поймали на этом деле.

Он резко отвернулся от черноты за окном и встретил ее взгляд.

- Могу и еще кое-что вам сказать. Вы подсознательно жаждали, чтобы кто-то более хитрый, чем вы, открыл ваш секрет. И, конечно же, не Карпов. Вы, я полагаю, его не боялись, и это говорит о вашей недюжинной проницательности. Ему ведь ни в жисть не найти. Да и зачем ему искать?

- А вам зачем?

- А затем, что я раскусил вас, когда мы с вами виделись в вашем кабинете. Помните? Что-то крайне интересное в вас открылось мне - такое, что ускользало от Карпова все эти два месяца, что вы с ним спите.

- Чепуха, - сказала Даниэла. - Типичные мужицкие байки. Вы не увидели во мне ничего, кроме дырки, в которую и сами не прочь потыкать.

Лантин ухмыльнулся, но не стал возражать. Вместо этого продолжил:

- На вашей даче я нашел подтверждение своей догадке. О том, что вы близки с Карповым, это раз. Ну и это тоже. - Он потряс в воздухе тетрадкой.

- Что же вам подсказало, где ее искать? Ей очень не хотелось задавать этот вопрос, но она не могла не удержаться, чтобы не спросить. Его улыбка стала еще шире.

- Ваша мама.

Даниэла напряглась.

- При чем здесь моя мать?

- Ведь именно в этом месте она бы спрятала важный секрет, не так ли, Даниэла? Например, иконку?

- Откуда вам это все известно?

- Из ее досье, разумеется. Шашни с запрещенными религиозными сектами не проходят бесследно.

- Тогда почему ее не тронули?

- Неужели не понятно, почему? Из-за вас, Даниэла. Вы же ценный работник. Но вообще-то вы должны за это благодарить Карпова. Он не хотел огорчать вас. Ну и об интересах дела он тоже беспокоился. Ведь вы были бы потеряны для нас, если б ее арестовали как врага народа.

- Какой она враг? - возмутилась Даниэла. - Она любила Родину.

- Она любила Родину, это верно, - согласился Лантин, внезапно посерьезнев. - Но не социалистическую Родину.

- Зачем вы мне сейчас все это говорите?

- Я просто отвечаю на ваш вопрос о том, как я обнаружил эту тетрадь.

Но она не очень ему поверила, подумав, что он, скорее, хотел продемонстрировать ей свою власть над ней.

- Хранить тайну, - разглагольствовал он между тем, - значит заниматься опасным флиртом. Тайна дает тебе только тогда силу, когда о ней знаешь ты один. И эта сила может обернуться против тебя, как бумеранг, если кто-то еще узнает про твою тайну.